Игра как феномен культуры

Чрезвычайно любопытно услышать ваше мнение. Что вас больше всего поразило в моем отечестве?

Де Сталь:

Страна эта показалась мне воплощением бесконечного пространства, для пересечения которого требуется вечность. Пространства в России так много, что в нем теряется все: и поместья, и люди. Кажется, будто едешь по стране, только что покинутой жителями, – так мало здесь домов, так пустынны поля и дороги, так тихо кругом.

Девушка 1:

Я где-то читала, что это варварская страна с невежественным народом.

Де Сталь:

Ничего подобного, хотя в России чувствуешь себя на рубеже иной земли – той, где родилось христианство и где люди по сей день выказывают чудеса упорства и рассудительности.

Девушка 2:

Вы, вероятно, были и в православных храмах? Похожи ли православные обряды на католические?

Де Сталь:

Думаю, что обряды православной религии по меньшей мере так же прекрасны, как и обряды католические; православные песнопения восхитительны. Все в греческой религии располагает к мечтательности.

Девушка 2:

А храмы? Напоминают они европейскую готику?

Де Сталь:

Вы знаете, те благоговейные чувства, какие внушает готическая архитектура в Германии, Франции и Англии, не идут ни в какое сравнение с тем действием, какое производят здешние церкви, больше похожие на турецкие или арабские минареты, чем на наши храмы. Самые замечательные украшения русских храмов – изображения Богородицы и святых, украшенные брильянтами и рубинами. Отличительная черта всего, что видишь в России, – пышность; красота здесь не зависит ни от гения человека, ни от щедрости природы.

Де Брой: А русский характер? Оказала ли на него влияние безграничность пространства?

Де Сталь:

Несомненно! Ведь еще Вольтер говорил о воздействии географической среды на становление национального характера. Русский народ не боится ни усталости, ни физических тягот. Он терпелив и деятелен, весел и задумчив. Характер его соединяет контрасты самые разительные, предвещающие великие свершения. Но, как мне представляется, главное – это общественный дух русских, природная гордость здешней знати, самоотверженность, свойственная простому народу, благочестие, имеющее огромную власть над умами.

Альбертина:

А мне больше всего понравилось русское гостеприимство. (Обращаясь к матери) Помнишь, как любезно принял нас киевский генерал-губернатор Милорадович, какой заботой нас окружил.

Де Сталь:

Не только Милорадович! Гостеприимство русских помещиков и русских крестьян поистине безгранично. Они куда гостеприимнее французов.

Девушка 1:

Неужели?

Де Сталь:

Да, да! Русские оказывают чужестранцу прием столь любезный, что с первого же дня кажется, будто знаешь их целую вечность.

Да Бреме:

Вы, несомненно, побывали в Москве. Не помню кто заметил, что это не город, а провинция.

Де Сталь:

Определенный смысл в этих словах есть. Москву узнаешь издали по золотым куполам. В ней есть все: хижины, дома, дворцы, церкви, общественные заведения, пруды, леса, парки. На этом обширном пространстве можно наблюдать все нравы и нации, какими богата Россия. Но великолепие Москвы оцениваешь в полной мере, лишь взглянув на нее с вершины какой-нибудь башни.

Альбертина (лукаво):

Например, с колокольни Ивана Великого, куда ты с таким трудом взобралась.

Де Сталь:

Но зато я смогла увидеть сверху дворец и сад Разумовского, дом графа Бутурлина и Воспитательный дом, один из превосходнейших в Европе.

Чичагов:

Он был открыт по инициативе Бецкого, сподвижника Екатерины II. Кстати, зачинателя женского среднего образования в России.

Де Сталь:

Приятно удивлена. Мне показалось, что русские женщины не имеют никакого влияния в домашнем быту; всем ведает муж, жене же только и остается, что наряжаться в подаренные супругом платья и принимать приглашенных им гостей…

Девушка 1:

Альбертина, а вам что понравилось в Москве?

Альбертина:

Прекрасные дворцы, выстроенные из дерева, выкрашенные в зеленый, желтый, розовый цвета и украшенные резьбой. А в Кремле – двойной трон, который занимали Петр I и брат его Иван. Оказывается, их сестра царевна Софья стояла за спиной Ивана и подсказывала ему, что он должен говорить.

Чичагов:

У нас до сих пор спорят по поводу того, стоило ли Петру I размещать столицу на севере империи.

Де Сталь:

А также следовало ли ему изгонять с таким тщанием все восточное из обыкновений своей нации? Должна признаться, я покидала Москву с сожалением.

Рекамье:

Ну, а с москвичами вы встречались?

Де Сталь:

Конечно. Мы были приглашены на обед к главнокомандующему в Москве графу Ростопчину. Там мне представили историка и писателя (вспоминает) Карамзина. Оказывается, он еще в 1796 г. опубликовал перевод моей ранней повести «Зюльма» под названием «Мелина».

Де Брой (заинтересованно):

И какое впечатление произвел на вас этот русский писатель?

Де Сталь:

Никакой оригинальности. Сухой француз, да и только.