Игра Канарейки (СИ)

– Ломонд очаг разжёг, милсдарыне погреться, – ответил кто-то из «кабанов». Эльза продолжала сверлить Канарейку взглядом.

– Снести кретину голову, – жёстко бросил Ольгерд. Никто не стал перечить атаману, хотя среди «кабанов» были и друзья Ломонда. Идиот спалил их дом, пытаясь рисоваться перед какой-то эльфкой. Сам и виноват.

Ольгерд фон Эверек давал своим людям дальнейшие указания, велел самим в огонь не соваться, пересчитаться и об оставшихся там сразу же докладывать ему.

– Атаман, – Эльза указала рукой на Канарейку, которая стояла на крыльце и с силой била ногой заевшую дверь. – К милсдарыне птахе это относится?

Эльфка пинала дверь со всей силы, но петли, видимо, оплавились и не давали створке двинуться с места.

– Есть способы самоубийства попроще.

Канарейка на обернулась к атаману, только прошипела:

– Там моя лютня… Я же певица, как мне без лютни?

Ольгерд фон Эверек оттолкнул Канарейку, вышиб дверь плечом. Камзол на плече атамана стал тлеть, мужчина меланхолично стряхнул огонь. Эльфка хотела проскользнуть мимо него, но атаман загородил собой проход. Свет огня, полыхающего вокруг, бросал на лицо атамана тени, в которых казалось, что он ухмылялся.

– Споёшь мне потом… Певица.

Атаман «кабанов» вошёл в полыхающий дом со своим обыкновенным царственным спокойствием, держа руку на эфесе карабелы, которая должна была раскалиться в этом пекле.

Канарейка смотрела на его спину. Она не могла его понять. Ольгерд не был ни напыщенным дураком, ни безбашенным рубакой, ни беспринципным лицемером.

Так тем же он был?

Комментарий к V. Пожар

Немного задержались, но все же вот ;)

А здесь альтернативная архитектура.

И что делать, когда глава вышла в два раза больше, чем ты планировал?

========== VI. Огонь ==========

Жизнь – бесценный дар, и её надлежит хранить…

Неизвестный эльф

Ведьмак был рассержен не как стая утопцев. Нет, дела обстояли намного хуже.

Ночью, после побега с корабля, необдуманной пьянки с какими-то прощелыгами, которые напоили его с сняли с него доспех (это уже было даже не смешно) и бойни с бандитами местного разлива у Геральта состоялся долгий, полный загадок разговор с Гюнтером О’Димом. Как раз во время него ведьмак и обнаружил, что его Плотву кто-то увёл. А ведь специально для того, чтобы этого не случилось, ведьмак расседлал её и спрятал шпоры, седло и седельные сумки в доме у деревенского старосты. Только вот таинственного конокрада это не смутило – он угнал в ночи на голой лошади. Ведьмаку пришлось почти всю ночь идти пешком к усадьбе «кабанов» и тащить на себе довольно дорогие, заработанные им на скачках, лошадиные аксессуары. Они вдобавок оказались ещё и довольно тяжёлыми.

А первопричиной всего этого, естественно, являлся Ольгерд фон Эверек.

Ещё примерно в миле от усадьбы Геральт заметил алое зарево и ускорился. Когда ведьмак вышел на прямую дорогу, то сквозь листву увидел охваченную огнём крышу дома и «кабанов», суетливо грузящих свой скарб на телеги. Похоже, вместо того, чтобы тушить огонь, атаман велел своим людям побыстрее сматывать удочки. Ведьмаку вдруг вспомнилась хозяйская дочь, которую, конечно же, никто не полез бы спасать. Геральт зверел всё сильнее с каждой минутой. Он проходил мимо растерянных и резко протрезвевших от пожара и холодного предутреннего воздуха «кабанов», и те молча и почти боязно расходились в разные стороны.

– Где Ольгерд? – грубо спросил ведьмак «кабана», топчущегося возле ступенек полыхающего дома.

– Геральт?

Когда ведьмак обернулся к окликнувшей его Канарейке, эльфке пришлось прибегнуть ко всему своему мужеству, чтобы не выплюнуть какое-нибудь цветистое ругательство, конструкции которого позавидовал бы и махакамский сапожник. На лице Геральта была метка О’Дима. Канарейке не нужно было задавать лишних вопросов. Всё было ясно, как день: ведьмак крупно задолжал Гюнтеру, и тот хотел вернуть долг.

– Рад тебя видеть, – процедил сквозь зубы ведьмак. Шумно выдохнул, растерянно провёл рукой по волосам и добавил уже спокойнее:

– Правда, рад.

Канарейка немного удивилась благосклонности Геральта, кивнула ему и улыбнулась. Ведьмак наконец бросил седло, шпоры и седельные сумки, которые до сих пор держал в руках, на траву.

– Шани в порядке?

– Она упиралась, но я её вывела. Офирцы нас не заметили.

– Ты знала? – Геральт спросил просто и прямо, по обыкновению глядя в глаза. Если бы Канарейка решила солгать ему, ведьмак бы не понял этого. Но Геральт нравился эльфке, он не был увёртлив или глуп, он не был глубоко внутри себя, как Ольгерд.

– Нет, Геральт, не знала. Правда, сказала бы.

– Спасибо, Канарейка.

– Эй ведьмак, что у тебя с лицом? Офирский сифилис подхватил? – зычно загоготал пьяный «кабан», всё ещё трущийся у крыльца.

– А у вас дом горит. Заметили? – желчно спросил Геральт. Он не обращался конкретно ни к Канарейке, ни к «кабану», но заговорил громче.

– Где Ольгерд фон Эверек? У меня к нему пара вопросов.