Игра Канарейки (СИ)

Шани отвлеклась от «Аномалий анатомии», написанных одним из преподавателей кафедры медицины Оксенфуртского университета, и покосилась на дверь. По факту, её практика здесь была закончена, с фасада здания сбили табличку, а на дверь она написала записку с объяснениями. Но если человек за дверью нуждался в экстренной медицинской помощи, она, как врач, не могла ему отказать.

Через мозаику мутного цветного стекла было видно, что фигура, стучавшая в дверь, пошатывается, опирается на стену и крючится.

Шани молниеносно сбросила стопки книг с кушетки, чтобы её освободить, и бросилась к двери.

– Доброй ночи, – произнёс он слипающимися губами.

Блядь, почему же так больно?!

– Это ты… – Шани не смогла скрыть удивления в голосе, но почти сразу сосредоточилась, заметив на его груди обширно кровоточащую рану.

– Ты не могла бы мне помочь?.. У меня тут стрела в груди… – он сказал это ослабленный и измождённый, вытер обратной стороной ладони капельку крови, вытекшую из уголка рта.

– Садись на кушетку. Сам раздеться сможешь? – Медичка торопливо раскрыла один из сундуков, достала оттуда инструменты, стала искать, чем бы их продезинфицировать.

Он хмыкнул, сел на кушетку. Скинул с себя окровавленное тряпьё, в которое превратился его камзол. А вот рубашку пришлось почти что отдирать – пока он ехал из Новиграда до Оксенфурта, кровь успела запечься.

Шани нашла бутылку водки, сложила инструменты в железную миску и залила их. Зажгла все лампады, светильники и свечи, которые были в комнате, придвинула всё поближе к пациенту. Дала ему бутылку.

– Полей мне на руки.

Он молча, с какими-то уже невидящими глазами наклонил бутылку.

– Прямо полевой госпиталь.

– Приходилось бывать? – спросила Шани, рассматривая рану.

– Не все эти шрамы получены в пьяных драках, – уклончиво и в то же время с присущим ему достоинством ответил он.

Шани подняла на него взгляд.

– Ты же Ольгерд, верно?

Атаман кивнул, нахмурившись.

– Зачем ты отломил стрелу? Как ты мне предлагаешь её теперь вытаскивать? – Медичка вздохнула. – Придётся делать надрез.

– Я ехал сюда из Новиграда с этой ёбаной стрелой в груди, и мне срать как, просто вытащи её! – под конец фразы Ольгерд заметил за собой, что повысил голос, сделал приличный глоток из бутылки, которую всё ещё держал в руках.

– Из Новиграда? – удивилась медичка, не придав значения его тону. За годы работы в тряпичных шатрах в полумиле от ожесточённой схватки она и не такого наслушалась от солдат. – Ты столько крови потерял…

Медичка взглянула на Ольгерда как-то странно.

А он смотрел на багровую кровь, капающую на пол.

Шани встала, принялась искать в сундуке шкатулку со скальпелями и какое-то обезболивающее.

Ольгерд закашлялся.

– Чёрт, – тихо выругалась медичка. Её движения стали торопливыми, она быстро вернулась к кушетке. Не хватало, чтобы он тут умер от её нерасторопности.

– У меня из обезболивающего только водка, – сказала она, складывая скальпель в миску к остальным инструментам. – Нет, – вдруг резко сказала она. Сосуды расширятся, ты потеряешь ещё больше крови.

– Режь, – надавил Ольгерд. – Ничего со мной не будет.

Атаман сделал ещё один большой глоток из бутылки, поморщился, лёг и закрыл глаза.

Не отпускала мысль о том, что эта стрела могла быть в груди Канарейки. Тогда бы всё не ограничилось херовым самочувствием и болью, как в его случае.

Ольгерд вспомнил исказившееся от ужаса лицо того лучника, когда после того, как стрела наполовину вошла атаману в грудь, он продолжил спокойно шагать к нему по скользкой крыше. Ольгерду даже не пришлось ничего делать: татуированный детина с эльфским луком стал пятиться от него, затем вдруг поскользнулся и полетел с крыши на каменную брусчатку.

Ольгред дёрнулся.

– Тихо, тихо, боец, – Шани придержала его за плечо рукой. – Какой был наконечник?

– Да чтоб я знал. Я с хозяином разбирался, а не стрелы его разглядывал.

– А стоило бы, – менторским тоном сказала Шани. – Видно, с зазубринами, раз ты так дёргаешься. – Медичка выдохнула, протёрла пот со лба. – Дай сюда водку. Не хватало, чтобы ты от заражения умер.

Перед тем, как отдать бутылку, атаман снова сделал глоток.

– Ты со всеми пациентами ведёшь такие задушевные беседы? – хмыкнул он.

– Да тебя, видно, так просто не убьёшь. Поразительная сопротивляемость организма.

– Вот чтобы не слышать этого я и пёрся к тебе в Оксенфурт.

Атаман поймал себя на мысли, что ехал именно к этой медичке потому что ведьмак ей доверяет. И потому что она понравилась Витольду.

– Я всё-таки не портной, у меня есть учёная степень, – меланхолично произнесла Шани, очищая края раны смоченным водкой тампоном.

Атаман шумно выпустил воздух сквозь зубы.

Что вообще такое с ним творится? Даже когда Геральт отсёк ему голову, не было так больно. Гудело всё тело, хотелось вопить, но это можно было унять – другая боль была куда громче.

А сейчас… Что же изменилось сейчас?

– Cейчас буду резать.

– Я всё равно не засну, – заплетающимся языком ответил Ольгерд.

Вместо голоса Шани в ответ Ольгерд услышал другой. Тот, который невозможно было не узнать.

– Когда ты в последний раз делал что-то ради другого?