Игра королей

Когда взошла луна, длинная цепочка всадников находилась уже далеко от Хьюма и направлялась на запад. Первые десять миль им было некогда разговаривать, но сверкающий серебром нож переходил из рук в руки — Скотт и десять его людей срезали с себя веревки. Далеко впереди скакал Лаймонд, одетый в светло-коричневый бархат. Черный парик он снял, и Скотт видел его волосы, казавшиеся еще светлее на фоне загримированного лица. С той минуты, как он получил тот жестокий удар по губам, Уилл видел атамана впервые.

Уилл был положен на обе лопатки и знал это.

Рядом скакал Клег, который был одним из десяти и чуть не погиб из-за его безрассудства. Уилл пробормотал что-то вроде извинения, но Клег выслушал его слова со своим обычным добродушным юмором.

— Чего не бывает, — сказал он. — Хозяин позволил нам выбирать: провести два-три часа в тюрьме с тобой или ехать без штанов вместе с ним и заполучить новую одежду. Я легко простужаюсь, видишь ли, вот и выбрал тебя. — И добавил с теплотой: — Ну и отчаянный ты парень — заставил-таки их поломать голову.

Скотт потрогал заплывший глаз.

— Значит, Лаймонд сказал тебе, что я буду искать добровольцев, готовых идти со мной в Хьюм? — Нет, невозможно. Ведь он сам только вчера решил нарушить приказ Лаймонда и направиться в замок.

Клег ответил:

— Точно тебе говорю. Он дал нам выбирать и сказал, что ты, может, не расскажешь нам весь свой план. — Он весело улыбнулся. — Ты, видно, думаешь, что мы не умеем держать язык за зубами. Но признайся — нынче мы тебя не подвели.

— Это точно, — сказал Скотт и отвернулся, не в силах снести искреннего восхищения во взгляде Клега.

Проскакав десять миль, они догнали Мэта с навьюченными лошадьми и оставшейся повозкой, где оставалась их одежда. Англичане, как догадался Скотт, находились уже на пути в Мелроуз, куда, как предполагалось, должен был доставить их он сам.

Во время короткой остановки Скотт спешился и на негнущихся ногах отправился туда, где Терки и Лаймонд о чем-то оживленно беседовали.

— Вот свиньи, — заметил Мэт, оглядывая лицо Скотта. — Здорово они прошлись по нашему Уильяму.

Лаймонд повернулся; в свете луны блеснули яркие позументы. С таким же успехом он мот превратиться из мужчины в женщину: ничто в нем не напоминало больше высокомерного, вспыльчивого испанца.

— Барбаросса! Мы восхищены. Ты так убедительно сыграл свою роль. Они даже поверили, будто ты приготовился умереть. А что, — спросил он под конец, — случилось с твоими губами?

Люди вокруг них хотя и занимались своими делами, но все слышали. Ближайшие, принимая сказанное за чистую монету, сочувственно улыбались Скотту. Вне всяких сомнений, все они знали о двойном плане — все, кроме него.

Вот, значит, как. Сначала телесное наказание, тщательно продуманное. Потом — истязание духовное, тайное издевательство, а не открытое осмеяние. Как похоже на Лаймонда. И как это унизительно — принять свою незапятнанную репутацию из карающих рук. И в довершение всего — жгучая мысль: Лаймонд счел его столь малозначительным, что милостиво позволил купаться в лучах славы.

Что же теперь делать? Отказаться от героической роли, которую отвел ему Лаймонд? Он мог бы сказать, что хозяин сам спровоцировал его на попытку захватить Грея, предоставил ему возможность для этого, предвидел, что он не справится, и весь свой план построил на этой уверенности… и на том, как искренне будет переживать Скотт, попав в руки противника. Он легко мог сказать все это и сделать себя посмешищем честной компании.

Скотт глубоко вздохнул, встретил сардонический взгляд синих глаз и сказал напрямик:

— Какая игра — так, ученичество… Но я надеюсь, что сделаю успехи — и тогда со мной не надо будет играть в поддавки.

Сверкающие глаза глянули на него с одобрением.

— Конечно. Только в другой раз играй осторожнее — иначе недолго и до беды. Хочешь еще что-нибудь спросить?

Один вопрос продолжал мучить Скотта.

— Как вы узнали, что старший в обозе — испанец? — осведомился он.

Хозяин поднял брови:

— Но он никакой не испанец.

Больше к этому предмету они не возвращались, а вскоре прибыли домой, в Башню. Бочки были откупорены, и пьянка продолжалась два дня; Скотт, как и все прочие, не просыхал. Среди громких ссор, плясок, пения и нестройных воплей он не терял из виду Лаймонда, который тоже был беспробудно пьян. Его светло-коричневый бархатный костюм был измят и заляпан жирными пятнами. Он пребывал в лирическом настроении и пел длинные испанские песни о любви, аккомпанируя себе на гитаре.

Глава 6 ФОРСИРОВАННЫЙ ХОД РАДИ НЕЗНАЧИТЕЛЬНЫХ ПРЕИМУЩЕСТВ

Как это и положено слухам, слухи о том, как облапошили англичан в Хьюме, пошли гулять по свету. На утро второго дня от Хьюма к Эдинбургу прокатился смешок, который все усиливался по мере того, как узнавались новые подробности, а когда английский отряд был найден связанным и промерзшим до костей вблизи аббатства Мелроуз, смешок превратился в раскатистый хохот.