Игра королев

Не желая отвечать, Том несколько раз указал пальцем по направлению к западу, но поскольку сэр Уот продолжал выразительно смотреть на него, также беззвучно проговорил: «Позже» и демонстративно обернулся к подсудимому.

— Вы прибыли в Лондон, — говорил королевский прокурор, — в 1542 году, как и тысяча других шотландцев, взятых в плен при Солуэй-Мосс. В те времена, как мы все знаем, покойный Генрих VIII Английский объявил войну нашему королю, своему племяннику, и силой пытался подкрепить претензии на шотландский престол. В отличие от других пленников вашего звания вам сразу же было предоставлено преимущество: вас разместили в частном английском доме.

— После трех суток в Тауэре. Какое уж тут преимущество.

Лаудер заглянул в свои записи:

— Здесь все сказано достаточно ясно. Кроме вас, по домам разобрали пленников, принадлежавших к высшей знати, а те люди, с которыми, по вашим словам, вы в тот период общались, ныне, к сожалению, держат ответ перед высшим Судией. Граф Гленкэрн умер в прошлом году, лорд Максвелл — два года назад, лорд Флеминг и господин Роберт Эрскин погибли при Пинкиклю.

— Последующие поражения страны на поле боя, — мягко заметил Лаймонд, — мое несчастье, но не моя вина. Сэр Джордж уже сказал вам, что я жил в лондонском доме его брата на общих основаниях.

Епископ Оркни прочистил горло:

— Почему же тогда, господин Кроуфорд, вы не вернулись домой через десять дней, как то сделало большинство пленных, помещенных на частные квартиры? Или ваша светлость не позволяла вам вместе с вашими соотечественниками подписать присягу на верность королю Генриху, даже показывая фигу в кармане? Человек чести, сдается мне, должен быть готов поступиться честью ради блага отчизны. Почему вы не подписали присягу?

— Меня никто не просил, — отозвался Лаймонд с легким сожалением. — Тогда сочли, что только у прелатов и баронов карманы и фиги достаточно велики.

Ричард выругался. Лорд Херрис спас положение, внезапно спросив своим низким голосом:

— Поскольку господин Кроуфорд младший сын, разве имело смысл заставлять его подписывать присягу? Какие услуги мог бы он оказать английскому королю в Шотландии?

Епископ возразил, тяжело дыша:

— Я не согласен. В конце концов он наследовал брату. Да будь он невиновен, он уже как-нибудь исхитрился бы вернуться домой — под любым предлогом.

— Разве вы не замечаете несоответствия? — сказал Лаймонд. — Будь я тайным советником, со стороны англичан, во-первых, было бы крайне опрометчиво брать меня в плен. И будь я тайным соглядатаем, моей первой мыслью было бы вернуться в Шотландию как можно скорее. Если послушать епископа, то моя измена состоит в том, что я не обещал, вернувшись в Шотландию, тайно умышлять против королевы. Если это измена, то давайте тут и покончим. В подобной измене я сознаюсь.

Лаудер оставался невозмутимым.

— Вы не предлагали корою Генриху никаких услуг?

— Нет.

— Может быть, вы до этого оказывали ему услуги?

— Нет, не оказывал.

В лице генерального прокурора мелькнуло легкое сожаление.

— Значит, передача Фрэнсису Кроуфорду, шотландскому дворянину, поместья Гардингтон в Бэкингемшире явилась всего лишь хитроумной уловкой с целью заставить нас поверить в то, что таковые услуги все же были оказаны? Король Генрих, должно быть, счел вас важной птицей, господин Кроуфорд. Вы, я полагаю, приняли и титул, и земли?

— Да, принял.

— И вы не можете объяснить нам, почему вы получили все это, если не в награду за оказанные услуги?

— Христианнейший холостяк Европы не имел со мной ничего общего, — проговорил Лаймонд. — Ему взбрело в голову, что так он заставит меня держать язык за зубами. И обуздает свою племянницу.

— Ах да. Леди Маргарет Дуглас, ныне графиню Леннокс. Должны ли мы понять так, что, плененная вашим обаянием, эта дама попросила Гардингтон в приданое? — Сэр Джордж Дуглас, отметил Лаудер, так и впился глазами в узника.

— Не совсем так. Леди Маргарет — женщина неистовых страстей, но никогда не теряет головы. Ее дважды подвергали заключению за то, что она ставила престолонаследие под угрозу, а один из ее любовников, если вы помните, умер в Тауэре, объевшись шотландской требухой и перепив английского эля. Нет, это не так. Если подумать, она хотела… новых эмоций, сильных ощущений. И заставила дядю придержать меня, объявив, будто я кое-что обнаружил, и добавив, видимо, даже такие вещи, о которых я и слыхом не слыхивал.

Все тактично промолчали, и только Метвен, выживший из ума, спросил:

— И что же вы обнаружили?

Лаймонд не смотрел на сэра Джорджа, но и не избегал его взгляда.

— Какие-то планы, касавшиеся тогдашней политики: чуть позже о них стало известно всем. Я имел доступ в комнаты, которые при обычном положении вещей были бы для меня закрыты, и случайно наткнулся на них.

— В спальне, да? — осведомился королевский прокурор.

Лаймонд поднял глаза:

— Не всякую грамоту оправляют в рамочку и вешают в спальне, милорд.

Заместитель председателя громко расхохотался.