Игра королев. Женщины, которые изменили историю Европы

Известие о наследстве дошло до Хуаны, когда она с мужем находилась в Нидерландах, и пара начала готовиться к возвращению в Испанию. Шторм заставил Филиппа с Хуаной зайти в гавань на английском побережье, и у Екатерины Арагонской появилась волнующая возможность повидаться с сестрой. Однако Филипп умышленно не допускал Хуану до двора Генриха, пока не добился для себя статуса главного гостя, поэтому Екатерине осталось всего несколько часов провести с сестрой, которую она, по всей вероятности, больше никогда не увидит.

6 Изменение положения

Нидерланды, Испания, Англия, Шотландия, 1505–1512 гг.

По дороге в Испанию, в сентябре 1506 года, Филипп Бургундский неожиданно умер от лихорадки. Поведение его вдовы Хуаны помогло ее родственникам мужского пола обойти наследницу. Ее вскоре объявят недееспособной (душевнобольной), хотя в наше время ее диагноз подвергается сомнению. Хуана сама писала отцу, что хотя кастильцы «хотят доказать, что я не в своем уме… если я действительно выходила из себя и не могла сохранять должное чувство собственного достоинства, то хорошо известно, что единственной причиной такого поведения была ревность». Однако возможно, что написать это письмо ее заставил муж.

Хуана не примет участия в игре королев. Значительная часть ее жизни пройдет в заточении; остается неясным, действительно ли это было неизбежно. Конечно, она, по сути, стала жертвой предательства, в котором ее муж участвовал, по крайней мере, не меньше, чем ее отец. Впоследствии состоялась сделка, по которой Кастилией будет править отец Хуаны Фердинанд, пока ее сын Карл не достигнет совершеннолетия.

Но что же с Нидерландами, которые Карл тоже унаследовал после смерти отца, и где Филипп с Хуаной оставили мальчика, когда отплыли в Испанию? Регентство Нидерландов перешло к другому деду Карла Максимилиану, но Максимилиан жил в собственных, австрийских, землях. Он, с согласия всех вовлеченных, передал фактическую власть своей рожденной в Нидерландах, недавно овдовевшей (и поэтому случайно свободной) дочери – Маргарите Австрийской. За несколько недель до смерти Филиппа Бургундского представитель Максимилиана рассказывал, как он «целый месяц ежедневно уговаривал» Маргариту согласиться на брак с королем Англии Генрихом VII. Максимилиан заверил английского короля, что сам поедет в Савойю убеждать ее. Однако теперь семья нашла для нее иное применение, и в 27 лет Маргарита обрела роль, для которой родилась на свет.

Когда судьба и смерть ее брата отдала правление Нидерландами в ее руки, она умело взялась за дело. Маргарита Йоркская скончалась в 1503 году, но Маргарита Австрийская расположила двор в городе своей крестной матери, Мехелене. Там дважды в неделю собирался совет, хотя большинство из 150 человек ее двора жили за городом[22].

После принятия присяги в качестве главной правительницы в марте 1507 года Маргарита повезла своего племянника Карла в поездку по его владениям. Она от его имени пообещала сохранить права и привилегии каждой из 17 провинций, приняла от них клятву верности и созвала Генеральные штаты, чтобы повысить налог для выкупа заложенных земель Карла, поскольку Филипп оставил свои территории в очень плохом состоянии. Значительную часть ее времени занимала международная дипломатия и реализация политики ее отца.

Собственная рука оставалась пешкой, которую Максимилиан все еще пытался разыграть. Однако Маргарита Австрийская не поддавалась уговорам. Она решительно отказывалась выходить замуж за короля Англии Генриха VII, хотя отец заверял ее, что Маргарита сможет каждый год возвращаться в свои владения на три-четыре месяца и таким образом «не чувствовать себя в Англии пленницей… со своевольным мужем». Правда, ее убедили написать Генриху несколько лестных писем, чтобы поддержать альянс отца с Англией.

Кончина Филиппа Бургундского несла потенциальные выгоды еще одной женщине. Генрих VII теперь стремился заключить брак с вдовствующей Хуаной. Как сообщал испанский посол, он не обращал внимания на ее душевное расстройство, «особенно после того, как я убедил их [англичан], что расстройство рассудка не помешает ей рожать детей». По просьбе Генриха Екатерину Арагонскую привлекли к переговорам как сестру Хуаны. У Екатерины были все основания желать союза Хуаны и Генриха: это могло не только помочь ей выйти из состояния неопределенности, но и освободиться от бесконечных денежных затруднений. Споры по поводу ее приданого затягивались, и она посылала отцу отчаянные жалобы, что тратит деньги не на развлечения, а только на самое необходимое. (Испанский посол де Пуэбла славился тем, что питался при дворе, чтобы сэкономить деньги.) Именно тогда она могла вручить своему свекру «верительные грамоты», чтобы стать официальным послом своего отца Фердинанда.