Игра лисиц. Секретные операции абвера в США и Великобритании

Канарис не винил Гертца в неудаче, но и не считал его провал заслугой англичан. Он почему-то был уверен, что агента выдал кто-то из сотрудников абвера, и полагал, что следует принять решительные меры к укреплению внутренней безопасности в организации.

Он вызвал «дядю Рихарда».

Капитан 1-го ранга Андреас Рихард Протце был специалистом по улаживанию конфликтов в Marinenachrichtendienst – прежнем разведывательном управлении флота, а затем продолжил карьеру контрразведчика в абвере. Лиса среди лис, не гнушающийся ничем циник, он был старым профессионалом, считавшим человека виновным, даже когда его невиновность доказана. Но он мог быть приветливым и обаятельным. Его манера заключалась в том, чтобы делать и говорить неприятные вещи самым приятным способом. Он мог действовать с блеском, но только в делах, изначально не требующих разборчивости. Полностью поглощенный секретной работой, он был, пожалуй, единственным сотрудником абвера, для которого не было ничего святого. Одиночка по натуре, Протце был не способен разделять ответственность или поручать работу. Все годы работы в абвере он был одиночкой – самоотверженным, убежденным, скромным, но в то же время эксцентричным, не признающим авторитетов и в чем-то даже нечестным. Бывают люди, не ждущие похвалы за хорошо сделанную работу, а он, по его собственным словам, был не из тех, кого следует винить за ошибки. Этот принцип позволил ему пережить серию кризисов таким образом, что все его ошибки были забыты, а все достижения помнились.

Канарис и Протце были связаны старыми узами и новыми успехами. Еще со своих первых акций в двадцатых годах, когда он был непременным участником каждого реакционного заговора, Канарис считал Протце своим ментором и помощником. В абвере поговаривали, что Протце был причастен к самой темной тайне Канариса – к убийству итальянского священника – и что он знал об этом загадочном человеке больше, чем кто-либо другой. Как бы то ни было, у Канариса были веские причины поддерживать эту дружбу.

Ко времени провала Гертца Протце поднялся достаточно высоко. В середине двадцатых в Берлине появился и стал любимцем высшего света некий элегантный, судя по всему, богатый молодой отставной капитан польской армии Юрий де Сосновски-Налец. Он был шпионом, услуги которого оплачивали как польская, так и французская разведки. Путем изощренных интриг, соблазнив двух секретарш оперативного отдела военного министерства, де Сосновски стал обладателем наиболее важных военных тайн, включая ключевые моменты планов мобилизации и развертывания армии.

В конце 1933 года по наводке графини Бохольц, светской дамы, наблюдавшей за похождениями Сосновски с завистью женщины, которую он ни разу не пытался затащить в свою постель, капитан Протце, разработав хитроумный план, вышел на поляка. Его секретарша Гелена Скродзки (ближайшая помощница и вдобавок любовница) вошла в доверие к важной участнице шпионской сети, венгерской танцовщице, которую бросил польский капитан. С ее помощью тетя Лена, как называли в абвере фрейлейн Скродзки, шаг за шагом выявляла детали операции, пока к 1934 году деятельность Сосновски не была полностью разоблачена[40].

Хотя все лавры достались гестапо, Канарис знал, что основную работу сделали оперативники абвера. Протце в своем расследовании узнал гораздо больше, чем сообщил гестаповцам. Помимо любвеобильных дамочек из военного министерства, среди источников Сосновски, как выяснил Канарис, был также один из руководителей абвера[41].

Выявление офицера абвера в группе польско-французского резидента дало Протце идею создания небольшой собственной секретной службы внутри абвера для слежки за его собственными сотрудниками. Ее назвали Hauskapelle («Домашняя капелла») в память о частных оркестрах, которые германские принцы в XVIII веке держали в своих дворцах. Капитан Патциг в свое время отверг идею создания такой службы. Но когда Канарису рассказали о Hauskapelle, он нашел эту мысль блестящей и немедленно одобрил. Активизация иностранного шпионажа в Германии очень его тревожила, и он опасался, что это может привлечь в абвер нацистов.

Поскольку у абвера не было своих правоохранительных служб, он вынужден был обращаться к гестапо всякий раз, когда требовалось арестовать подозреваемого. Канарис боялся, что, если он проявит неспособность бороться с деятельностью иностранных разведок в Германии, Гиммлер воспользуется этим предлогом, чтобы установить контроль за контрразведывательным отделом абвера, что станет первым шагом в подчинении себе и всей организации.

Канарис был убежден, что только его старый друг способен решить эту проблему. Протце согласился, но заявил шефу, что Hauskapelle сможет раскрыть любого шпиона, пробравшегося в абвер. Но чтобы наверняка предотвратить их проникновение, следует внедрять своих людей в секретные службы противника, решая проблему у ее источника.