Игра лисиц. Секретные операции абвера в США и Великобритании

– Моя сестра, – сказал он, – была раньше агентом ГПУ, но затем одумалась и стала работать на антикоминтерн. Но теперь, похоже, германские спецслужбы стали использовать ее не столько для борьбы с коммунизмом, сколько для работы против Англии.

Если это станет известно, добавил он, жизнь его сестры окажется под угрозой со стороны ее бывших большевистских товарищей, пострадают также его честь и репутация в Дании. Это может нанести также непоправимый ущерб Датской национальной партии.

– Я прошу ваше превосходительство, – официальным тоном заявил он пораженному послу, – использовать все ваше влияние для того, чтобы незамедлительно вырвать мою сестру из рук германских секретных служб.

– То, что вы рассказали мне, – ответил ему фон Ренте-Финк, – звучит скорее как сюжет дешевого триллера. Если ваша сестра действительно работала на антикоминтерн, я не представляю, каким образом германские спецслужбы могут иметь отношение к ее деятельности. Я сомневаюсь, что посольство может вмешаться в это грязное дело.

Едва обескураженный офицер покинул посольство, дипломат немедленно написал об этом министру иностранных дел, который тут же сделал запрос абверу. В ответном письме послу говорилось, что Вера действительно имела «некоторое отношение к нашим друзьям (мидовский эвфемизм для абвера). Предприняты меры к их прекращению ввиду затруднений, которые могут в связи с этим возникнуть у ее брата».

Дирксу было приказано отозвать ее из Лондона. В Гамбурге она была лишь его любовницей, отказываясь от любой гражданской деятельности, предлагаемой Дирксом, чтобы занять ее и несколько облегчить то финансовое бремя, которым она стала для него. Он снимал ей квартирку на Папенхудерштрассе в лучшем районе города, где она принимала друзей Диркса, а порой выступала и в качестве приманки для людей, к которым ее любовник испытывал профессиональный интерес. Молодая красавица была необычайно популярна на Зофиентеррасе, и, став чем-то вроде талисмана гамбургского отделения, она была в курсе многих секретов, свободно обсуждавшихся в ее присутствии.

Ее живой интерес к их делам неожиданно встревожил Риттера. Он предупредил Диркса, что Графиня могла быть и агентом, засланным к ним британскими спецслужбами. Диркс решительно отверг все подозрения.

– Она вникает в наши дела только из любви ко мне, – заявил он, – потому что знает, как много для меня значит абвер.

Когда в сентябре 1939 года началась война, для Графини наконец была найдена в абвере ниша в качестве одного из проектов, восходившего еще к 1937 году.

Вскоре после того, как Риттер возвратился из своего победного путешествия в Соединенные Штаты, один из его знакомых, работавший на него, познакомил его с перспективным объектом. Это была Мей Эриксон, веселая разведенка лет сорока пяти, привлекательная женщина с темными волосами и блестящими карими глазами.

Она обладала некоторыми качествами, непосредственно заинтересовавшими Риттера. Немка по рождению, она была замужем за шведом и до сих пор имела некоторую базу в Стокгольме, где жили двое ее детей и где у нее был некоторый круг знакомых, включая отставного полковника шведской армии. Еще важнее было то, что она служила экономкой в семье капитана британской морской авиации, проживавшего в собственном доме в Гримсби.

После их знакомства в доме его друга Риттер пригласил мадам Эриксон днем на чашку кофе с пирожными в кафе Хюбнера, известное заведение на Пост-стрит, где одинокие женщины приискивали себе знакомых. Узнав, что ее любовь к родине не ослабла и что она готова служить фатерланду, Риттер закинул удочку насчет работы на абвер.

Планы Риттера в этом отношении несколько испугали ее. Она была готова сообщать отдельные сведения, но боялась заниматься прямым шпионажем. Она могла быть почтовым ящиком, то есть получать письма от его агентов и отправлять их в Стокгольм, откуда их пересылали бы Риттеру в Гамбург.

Вместе с ней Риттер съездил в Стокгольм, чтобы подготовить там почву, и был очень доволен, когда ее приятель, шведский полковник, согласился пересылать его корреспонденцию. Он договорился также, что секретарша юридического бюро, которую он завербовал в Нью-Йорке, будет пересылать свои донесения через шведского полковника.

Войдя в досье Риттера как «Леди Мей», миссис Эриксон вернулась в Гримсби, теперь уже немецкой шпионкой, одним из звеньев разведывательной цепи Риттера в Англии.

Она должна была время от времени отправлять ему информацию, которую могла добывать в доме капитана без особого риска, но ее главным делом была пересылка чужих донесений.