Игра Ловца

Серсея за его спиной снова разразилась взрывом хохота. Джейме бросил на нее полный боли взгляд и вышел из комнаты. В дверях он столкнулся с Сареллой — девушка-мейстер несла очередную миску с маковым молоком. Джейме скрипнул зубами — каждый день когда Серсею пичкают этим пойлом делает ей только хуже. Почти бегом он спускался по лестнице, с каждой секундой чувствуя, как в нем разгорается гнев. Направлен он был не только на Кецию и адептов Звездной Премудрости, но и на саму Серсею: история с «воробьями» ничему не научила сестру, вновь связавшуюся с фанатиками. Джейме был уверен, что именно Кеция свела его сестру с ума — и с каждый шагом эта уверенность распаляла его ненависть к проклятой старухе. Он не чувствовал благодарности за то, что Кеция спасла ему жизнь и армию — Серсея, еще до того, как с ней случилось все это, проговорилась, что с нее потребовали плату. Теперь понятно, что Серсея расплатилась своим рассудком — но он заставит ведьму привести ее в чувство.

За спиной Джейме скользила по стенам, корча жуткие гримасы, черная тень. Спустя нескольких месяцев вынужденного бездействия отродье Саломеи, наконец-то получило четкий приказ и конкретную цель.

В оскверненной септе Хайгардена давно уже не служили Семерым: в нишах, где раньше стояли извания богов, щерились демонические идолы. Перед каждым из них лежала отрубленная голова. Тут же горели и черные свечи, освещавшие начерченный на полу круг. В нем, меж колдовских символов, сидела Саломея, уставившаяся на серебряную чашу до краев наполненную кровью. В центре чаши вскипали крупные пузыри, что, лопаясь испускали облачко черного дыма, принимавшего очертания призрачных человечков, пляшущих над чашей. Вглядываясь в эту пляску Саломея шептала самые сильные из своих заклятий.

Свое колдовство Саломея вершила в одиночестве — даже перед самыми ближайшими соратницами она не раскрыла бы тайну тени Джейме Ланнистера Тем более она не посвещала никого в свой замысел — в Цитадели хватало адептов Звездной Премудрости и никто бы не поручился, что среди них нет шпионов Кеции-Нахав. Это должна сделать только Саломея — и никто больше. Используя свою связь с братом королевы, Саломея через насланную ею тень, искуссно помутняла его разум, взращивая гнев и отчаяние. Даже калека может нанести смертельный удар — много ли надо старухе? А если он окажется на это неспособен — это сделает тень.

Саломея, конечно, знала, что страшна не Кеция сама по себе — даже если бы она не посещала шабаш на Острове Ликов, отрывочно усвоенных ею знаний из стигийских книг, было достаточно, чтобы содрогнуться при звуке страшного имени. Но знала она и то, сколь коварен Ньярлахотеп, что даже самые верные сторонники не могли чувствовать себя в безопасности от его жестоких розыгрышей. Саломея знала нужные молитвы и сейчас она взывала к Ньярлатотепу, прося его о дозволении сбить спесь со слишком возомнившей о себе колдуньи. Саломея понимала, что весь Вестерос слишком мал для них двоих. Оставаться же на вторых ролях рядом со старой ведьмой было слишком унизительно для наследницы королев Хаурана. С жестокой улыбкой она наблюдала, как маслянисто-красную поверхность медленно заволакивает черная пленка. Как-только она затянет чашу полностью — дело будет сделано.

Джейме ворвался в подземелье, озираясь в поисках Кеции. Колдунья была тут — а с ней и около сотни адептов в черных одеяниях, украшенных россыпью похожих на звезды точек. На алтаре, перед статуей Душелова, заливался криком грудной младенец. Культисты выводили монотонные песнопения, но при виде Джейме все они замолкли.

— Что здесь происходит? — резко произнес Джейме, — колдунья, Красный Замок не место для подобного непотребства!

— Тебя волновали людские жизни, когда я спасала твою шкуру? — вопросом на вопрос ответила Кеция, — для этого пришлось убить куда больше людей — и детей и взрослых.

— Моего разрешения не спрашивали, — угрюмо ответил Джейме, — а сестра, обратившись к тебе дорого поплатилась.

— Да и я предупреждала ее, — ответила колдунья, — Ньарлатхотеп всегда берет свою плату.

— Плата слишком велика! Верни ей рассудок!

— Рассудок ей может вернуть лишь сам Ньярлатхотеп! И лишь когда сочтет нужным.

Не помня себя от гнева Джейме шагнул вперед, вынимая меч, но навстречу ему качнулось не менее полусотни человек, с ритуальными ножами в руках. Из под надвинутых капюшонов горели фанатичным огнем глаза. Джейме понимал, что они не дадут ему прорваться к Кеции.

Понзительный вой вырвался из-за его спины и тело Джейме обдало ледяным холодом, когда черная тень, пронесясь сквозь его тело, обрушилась на фанатиков. Их ножи с легкостью проникали сквозь тело, словно сотканное из черного дыма, не причиняя ему вреда — зато каждый удар призрачного меча сносил головы, выпускал кишки, разрубал человека от плеча до поясницы. Испуганные культисты кинулись врассыпную, а черная тень метнулась к Кеции — и застыла, не в силах двинуться дальше.