Игра Ловца

Подходя к Летним Островам, Бронн и Эурон, согласно заранее обусловленному плану разделились: первый двинулся на юг, второй — на юго-запад. Эурон нанес удар первым: Железный Флот захватил Каменную Голову, а потом сжег гавань Прощального Плача. При этом Эурон захватил в плен местного принца и, в присутствии родни и придворных, заколол его перед статуей Душелова. Тем временем капитаны Железного Флота рассыпались по северному берегу Уалано, сжигая деревни и поля, убивая или захватывая в плен местных жителей. Меж тем Бронн, возглавивший объединенный флот Простора, Тироша и Лиса внезапным ударом захватил Кодж: остров с лучшими верфями на архипелаге, где строилось три четверти знаменитых «лебяжьих» кораблей Летних Островов. Там же Бронну досталось лучшее в мире собрание морских карт, а также все драгоценные камни, собранные из Жемчужного Дворца потомков Мальтара Картографа. Один этот жемчуг окупал всю эту экспедицию: но два короля Вестероса не собирались размениваться на мелочи, наметившись на куда более крупную добычу.

Эурон, уклонившись от спешно собранного флота принцев Омбору и Уалано, прошел Индиговым проливом и соединился с Бронном на Кодже. Вместе они выдвинулись к Лотосовому Мысу, где их поджидал объединенный флот местных властителей. Летнийцы считались одними из лучших корабелов в известном мире: их высокие суда, умело собранные без единого гвоздя, надежно защищались обшивкой из прочной древесины, укрепленной еще и чародейством до такой степени, что тараны вражеских кораблей ломались и раскалывались об их борта. Не меньшей славой пользовались и летнийские лучники: луки из златосерда могли стрелять куда дальше луков из рога, а стрелы длиной в ярд вылетали с силой, пробивавшей вываренную кожу или кольчугу, а то и стальные латы. Именно с помощью этих кораблей и этих лучников, принцесса Ксанда Ко и ее дочь Чанда, некогда победоносно завершили Невольничьи войны.

Однако новую войну нельзя было выиграть старыми методами. Железный флот не стал таранить «лебяжьи корабли» летнийцев — как бы далеко не бил златосердовый лук, баллисты захватчиков стреляли куда дальше. Против же зажигательных снарядов, с горючими смесями, созданными лучшими алхимиками Цитадели и укрепленных заклятиями Саломеи, оказалось бессильным и чародейство. У Лотосового Мыса была сожжена и потоплена надежда Летних Островов, после чего объединенное войско высадилось на Уалано. Заняв самый населенный из островов и оставив там сильный гарнизон, захватчики устремились на юг. Железный Флот шел мимо восточных берегов архипелага, Бронн — мимо западных. Достигнув Джаллы, они соединились с войсками Обака Борамы, помогли ему окончательно покорить остров, а потом совместными усилиями обрушились на Омбору. В главном городе острова Эурон принес кровавую жертву черной статуе — и перед ней же Обак Борама был объявлен королем Летних Островов и верным вассалом Императрицы Серсеи.

Выиграв войну, победители принялись делить добычу. В ставку Бронна в Высокодереве стекалось все то, ради чего была начата эта война: изумруды, рубины, сапфиры и жемчуг; мускатный орех, перец и корица; дерево красное и розовое, эбеновое и тигровое, махагон и гибискус, кап и златосерд, а также пальмовое вино, фрукты и яркие перья местных птиц. Часть награбленного предназначалась Королевской Гавани, что-то получали в уплату за помощь города Триархии, но и оставшегося хватало для того, чтобы сделать Бронна и Эурона богачами, на время, многократно превышавшее любой срок оставшейся им жизни. Не меньше наваривались и лиссенийские работорговцы: сотни и тысячи черных островитян, под горестный плач увозились на кораблях Тироша и Лиса. Недаром в Высокодреве чернокожие жрицы изощрялись в плотских утехах, ублажая Бронна и его приближенных, надеясь, что за это короли-разбойники оставят им свободу.

Сам Бронн считал, что война закончена и можно с победой вернуться домой. Также думали лиссенийцы, мирийцы и тирошийцы. Однако Обак Борама всеми правдами и неправдами стремился задержать их всех как можно дольше: тут и там на островах, казалось, вернувшихся в худшие времена Дней Позора, вспыхивали отчаянные восстания. Бронн считал, что это уже не его проблема, однако Эурон, потакая кровожадным инстинктам своих капитанов, с удовольствием подавлял эти восстания. Он это делал уже даже не ради драгоценностей и рабов — с не меньшим воодушевлением он разрушал статуи богов, сжигал храмы и ставил на алтарях перевозимую им с собой словно заветный талисман статую Душелова.

— Ваши боги слабаки! — хохотал он, размахивая окровавленным топором, — как вы можете надеяться, что они защитят вас, когда они и сами себя защитить не могут? Вот подлинная богиня! Вот сила и власть! Склонитесь перед Ловцом Душ или умрите, жалкие черви!