Игра магий

— То, что ты сделал, это и есть работа лорда, самое настоящее дело господина, сэр рыцарь. И ты все исполнил правильно, хотя… — Мельком взглянув на Датыра, он закончил уже потише, будто сам теперь был недоволен, что произносил эти слова: — Не более того, знаешь ли.

— Но и не менее, — отозвался оруженосец, будто бы и он не хотел, чтобы эти слова были проговорены. Без них действительно было как-то лучше, спокойнее. Вот только Датыр по обычной своей привычке смолчать не смог.

Рыцарь еще выпил воды и откинулся на подушку. Ему требовалось подумать. Тем более что в его сознании тоже бродило что-то… столь же неинтересное, как замечание генерала, но не исключено, что приводящее к сложным и малоприятным выводам, которые нельзя было упустить, которые ему следовало заметить как командиру, потому что это тоже было его работой. Так что же это могло быть?

Может, Госпожа не успела достаточно оторваться от той искры, через которую с ним разговаривала, посредством которой получила над ним такую чрезвычайную, необыкновенную власть, когда принялась колдовать, чтобы утишить бурю? Вот у него все мысли из-за этого и перепутались. Зато на этой-то энергии он теперь без труда определит, куда следует держать курс. Он в этом был уверен. Хотя такую непростую штуку следовало все же проверить.

— Датыр, помоги.

Сухром стал подниматься, пусть это у него не слишком ловко получалось, но, опираясь на плечо оруженосца, он справился. Зато сидел на кровати почти прямо, пока оруженосец его одевал, а потом еще и заставил умыться, подставив все ту же миску с водой. На этот раз забрызгался Сухром изрядно.

Когда он вышел на палубу, то почему-то первое, что увидел, был взгляд Крепы, та попросту впилась в него глазом, почти сверлила его. И не составляло труда догадаться, что она тоже его отчего-то почти опасалась… А ведь страх ей был неведом, точнее, как бывает у опытных и многое повидавших солдат, она научилась его перебарывать. Она даже на противника, который атаковал ее с явным желанием убить, уничтожить, наверное, смотрела так же, как сейчас на рыцаря — с явственным любопытством и, как ни странно, с пониманием, даже с парадоксальным пониманием этого желания — уничтожить ее.

И все же столь пристальное внимание было нелегко вынести, особенно в нынешнем его состоянии, поэтому Сухром принялся рассматривать облака. Они поднялись выше, чем летел сейчас «Раскат», и даже выше солнца, которое уже на треть своего диска опустилось за не слишком ровную линию горизонта, чуть искривленную и иззубренную горами. То есть наступал вечер, и рыцарь засомневался, что это был вечер того же дня.

— Датыр, сколько я… дремал?

— Да чуть поболе суток, господин. С кем не бывает, если хочешь знать мое мнение.

Вот в его мнении, а тем более — в его оправданиях, Сухром од-Фасх Переим не нуждался нисколько. Но выговаривать оруженосцу за чрезмерную заботливость было для него сейчас труднее, чем скрыть раздражение, поэтому рыцарь промолчал.

На западе света было еще достаточно, чтобы хорошо рассмотреть и горы, и какие-то лески перед ними. Вот восток уже наливался теменью, и на небосклоне с той, левой, стороны выкатывали звезды. Они были сейчас вроде тех искр, которые Сухром видел перед Джарсин, и выглядели почему-то теплыми и близкими, может, даже ближе гор, к которым кораблик шел прежним курсом. А где-то у самого обреза облаков на горизонте, с юго-юго-восточной стороны, рыцарь довольно неожиданно для себя обнаружил еще более необычную, странную оранжевую звездочку… Оказалось, он уже забыл, зачем вышел на палубу, зачем решил прогуляться.

Или это была не вполне звездочка? Это мог быть костер — из тех, что на сторожевых башнях заранее складывали пограничные разведчики, чтобы предупредить тех, кого они защищали, о внезапном набеге кочевников… Рыцарь знал, что это на некоторых южных землях еще случается.

Но все же, все же… Чем дольше рыцарь смотрел на эту звездочку, тем крепче становилась его уверенность, что это — не костер, не свет далекого жилища, не звезда даже… И тогда, как он заметил, искорка эта бросила в него, именно в него, рыцаря Сухрома, тонкий свой лучик. Почти ударила в глаза… Теперь Фасх Переим точно знал: свое лордское дело, как выразился генерал Плахт, он снова исполнил, как и то, куда теперь следует двигаться. Уже третий раз в его поиске того, о чем сам рыцарь даже не догадывался, он почувствовал удачу в своем выборе.

Вот тогда-то и выяснилось, что, несмотря на то что он и на палубе-то стоял всего-то считаные минуты, он здорово устал. Вымотался, как после жестокой, многочасовой тренировки. Или даже после сложной, долгой и опасной схватки с настоящим противником в самых невыгодных для себя условиях. Чтобы не показывать эту усталость, он резковато, едва ли не с командным рыком указал найденное направление шкиперу Луаду, который в этот вечерний час стоял на румпеле, и снова отправился спать. Все равно существовать с таким сумбуром в голове было невозможно, как бы он ни крепился перед подчиненными.