Игра Мелины Мерод. Дилогия (СИ)

Дени Дейн? Находясь под покровительством человека, у которого в лучших друзьях — брат короля, можно позволить себе очень многое. И если быть аккуратным, то за хорошую службу патрон простит некоторые вольности. Тоже неплохая версия. Только опять же непонятно, зачем вламываться ко мне?

Третий вариант. Ли Жено, поняв, в каком деле засветится его имя, решил обезопасить себя и попросту закрыл его, использовав свои связи. А вечером в мой дом проникли либо какие-нибудь сумасшедшие, — ничего ведь не украли! — либо это привет от убийцы, который в свою очередь не знал о моём отстранении.

Хм… А что если убийца кто-то из своих? Тот, кому известны маршруты патрулей и все тонкости работы экспертов и следователей? Магическими способностями никого не удивить! Подумаешь, маг-стихийник. Вот Роже, к примеру, без пяти минут архимаг, и что? Трудится себе спокойно в своём бюро…

Итак, если он из наших, то почему прикрыли дело? Кто-то из больших чинов в Управлении, а то и в министерстве узнал о «милых шалостях» и решил прикрыть это дело, пока оно не получило широкую огласку? Честь мундира и всё такое прочее, что на поверку в большинстве к чести не имеет никакого отношения? И опять же вопрос со взломом подвисает…

Есть ещё один нюанс. Кое-что в словах Беа не даёт мне покоя. Она сказала «я ничего буду рассказывать», а не «мне нечего рассказать». Это игра слов или же она сформулировала мысль таким образом намеренно?

И платок её! Зачем девушка мне его отдала?

Впрочем, чего попусту ломать голову. Вот приеду завтра утром на квартиру и найду его. Вдруг, мне оставили послания, а я из-за действия всех этих храмовых заклятий, прозевала! Кажется, я его в кармане жакета оставила… или всё же в сумку положила?

Первая попытка найти искомый предмет в том бардаке, что творится в сумочке, терпит фиаско. Я прибегаю к кардинальному способу решения проблемы, известному всем женщинам в мире, но крайне редко используемому. Я вытряхиваю содержимое сумки на стол.

Платок находится среди вороха черновиков, принесённых с работы. Среди них же обнаруживается пухлая тетрадь в мягком переплёте. Мысли о платке тут же вылетают из моей головы. На первой странице каллиграфическим почерком выведено имя Беа Овейн, указана дата семилетней давности и несколько строк, навсегда запечатлевших восторги юной девушки, получившей место в хорошем доме у знатного господина.

Пока я ходила за помощью, Беа положила мне в сумку свой дневник.

За знакомством с содержанием неожиданной находки я теряю счёт времени. Когда вспоминаю про чай, оказывается, что он успел не только остыть, но и покрыться плёнкой. Сколько же я тут сижу? Жаль, на кухне нет часов!

В попытке взбодриться разминаю пальцами затёкшие мышца шеи, а для усиления эффекта несколько раз несильно похлопываю по щекам.

Итак! Что мы имеем…

Как и говорил господин Сафи, интерес господина ли Жено к Беа носил вполне невинный характер. Поначалу. Со временем внимание хозяина дома к своей горничной обрело несколько иной оттенок. Я удивилась, прочитав об этом.

В моём представлении подобный вариант развития событий был столь же реален, как согласие господина ли Жено на мезальянс. Слишком укоренился в сознании образ упёртого консерватора и блюстителя традиций, давно изживших себя. Однако записи Беа упрямо говорили об обратном.

Ли Жено не склонял её к связи, используя давление, что бы под этим словом ни подразумевалось. Девушку соблазняли и обольщали. Аккуратно и настойчиво. Спустя два месяца она сдалась.

Вот тут меня ждал ещё один сюрприз. Мне думалось, что странные отношения быстро потеряют остроту и новизну для ли Жено, но нет. Интерес мужчины не ослабевал. Более того, он ударился во всевозможные чувственные эксперименты. Именно так в двух словах описала происходящее в хозяйской спальне Беа. Что касается подробностей… шок, вызванный некоторым из них, объяснялся воспитанием в приюте и отсутствием под рукой современных романов, другие же вызывали оторопь, а порой и неприятие даже у меня.

В общем, последний опыт, который ли Жено поставил на своей горничной, относился к разряду игр с дыханием. Вот тут и всплыл широкий атласный пояс.

Беа чуть было не задохнулась. Ли Жено это вовремя заметил и остановился, но испуг и нехватка кислорода сделали своё дело: у девушки случился первый серьёзный приступ. Перепуганный мужчина отвёз занемогшую любовницу к знакомому лекарю, — я благодарна Беа за указание имени, поскольку в документах, собранных полицейскими, об этом визите не упоминалось — тот посоветовал пройти полное обследование. Узнав о предыдущих приступах, не столь сильных, он уже настаивал на нём.

Последнюю запись Беа сделала сегодня. Дата не стояла, но этом не было необходимости. В своём послании девушка обращалась ко мне по имени. Главное, почерк почерк, хоть и неровный, был вполне узнаваем.