Игра миллиардера-3

Ашер соврал.

Эта мечта такая же ложь.

Ты завтра проснешься и все это исчезнет, как сказочный сон.

Этот день должен был стать лучшим днем в моей жизни, но я чувствовала такую душевную боль, жгучую боль, и у меня было такое чувство, что эта боль будет со мной вечно, пока солнце не выгорит дотла и не рухнет в черную дыру.

Как Ашер мог так со мной поступить?

Как он мог так сначала относиться ко мне, словно я была особенной, а потом потеряла всю свою ценность, словно у нас было какое-то совместное будущее, хотя на самом деле в действительности ничего для него не значила?

2.

Телефон зажужжал снова, но я отказывалась на него отвечать. Я уже знала, кто это был.

Я была одета в потрепанную колледжскую толстовку с капюшоном и непонятного размера штаны для йоги, сидела на своем диване с пол дюжиной затасканных копий Шерлока Холмса, коробкой бумажных платков стояла рядом, укутавшись почти до подбородка в свое детское одеяло. Используемые платки образовали отвратительное гнездо внизу дивана, перемешанные с оберткой и фольгой от шоколадок.

Вставая с дивана для перемещения и с трудом заставляя себя работать в магазине нижнего белья, в котором было слишком много работы, я не пылесосила здесь и даже не убиралась в течение недели.

Да, я определенно не собиралась приглашать кого-либо в свою обычную квартиру в Сан-Франциско в ближайшее время. Я предпочитала валяться со своими страданиями, как свинья в грязи, и вещи также валялись здесь в грязи, поэтому кругом был такой беспорядок.

Телефон зазвенел повторно. Я спихнула его с дивана, и слушала как он упал на пол, испытывая определенную долю садизма, представляя, как будто я пихнула самого звонящего, а не просто кусок пластмассы с металлом.

Я все-таки сумела взять себя в руки, ради тех дел, которые действительно имели важное значение — работы в бизнесе, встречи с Лейси, чтобы обсудить ее приданое — но на это у меня ушло больше энергии, чем, наверное, Дженерал Электрик производит в год, и к тому времени, как я вернулась домой, я с трудом доплелась до дивана, рухнув на него прямо лицом, смыв тем самым свой невозмутимый фасад и разрыдалась, при этом во всю злоупотребляя нездоровой пищей и детективными романами, или же впадая в такой глубокий сон, что если бы было возможно, назвать его комой. В эти дни, когда я была не в состоянии ничего делать, мне необходимо было обслуживать весь мир, который принял для меня сейчас серовато-пепельный оттенок, и от этого мои конечности отяжелели, словно налились свинцом.

Телефон загудел в третий раз, и я закрыла голову подушкой, чтобы его не слышать.

Я не тоскую. Я не изнываю. Кейт Джеймсон не тоскует. Я тоскую намного меньше, по сравнению с полностью лиственным лесом, собирающимся скидывать осенью листья, и конечно не из-за придурка, который не стоит моего времени и чувств. Придурка, который не знал, что такое доверие и решил укусить себя за задницу; придурка, чья улыбка заставляла бабочек внизу моего живота кружить и чувствовать, словно я могу летать, и словно я смогу сделать что угодно, все, что я задумала...

Я не тоскую.

Я просто... устала. И разочарована. И чуточку одинока.

Вот и все.

Не то, чтобы я хотела увидеть Ашера! Я уставилась на все еще звонивший телефон, мне нечего сказать этому самодовольному, лживому змею. На самом деле, я делала все, что было в моих силах, чтобы не встречаться с ним — я закрыла свою дверь на все три замка, мой швейцар, у которого явные проблемы с памятью, пришлось починить ему память дав денег и напомнить, кого не следует впускать, я не могла себе этого позволить, но позволила, у меня не было выхода, и я каждый день стала возвращаться из студии разными маршрутами домой.

Телефон замолчал, и я почувствовала странную пустоту внутри.

Несмотря на все мои предостережения, Ашеру все же один раз почти удалось загнать меня в угол, на автобусной остановке, за углом «Безделицы от Кейт». Он подлетел на своем Spacemobile и начал судорожно размахивать руками, привлекая мое внимание. Увидев его в таком отчаянном состоянии, что-то кричащем мне, с широко раскрытыми глазами от волнения, пока все автомобили гудели вокруг него, я чуть было не подошла к нему, чтобы выслушать то, что он хотел сказать.

Но затем я вспомнила два слова, связанные с его пари: безнадежные идеи.

Поэтому я притворилась, что у меня наступила полная слепота по отношению к нему и вскочила в задние двери автобуса, когда они уже почти закрывались, выйдя через два квартала на узкой улочке. И я пошла ва-банк в своей паранойи, отправляясь на работу и с работы, что означало, что я всяческими способами стала удлинять свой маршрут, а это в свою очередь означало, еще меньше мотивация для меня, чтобы заставить себя слезть со своего дивана.

Черт возьми, я никогда не могла предположить, что у меня могут возникнуть проблемы с мотивацией, даже в таком вопросе, как передвигать глаза от одной строки книги к следующей.