Игра мистера Рипли

Том спал хорошо и встал около половины девятого утра, еще до пробуждения Элоизы. Он выпил кофе внизу в гостиной и, несмотря на любопытство, не стал включать радио, чтобы послушать новости в девять утра. Он прошелся по саду, с некоторой гордостью осмотрел грядку клубники, кусты которой он недавно обрезал и прополол, и остановился перед холщовым мешком с корнями георгинов, которые, пролежав там зиму, ожидали посадки. Том подумал, что хорошо бы позвонить Треванни днем. Чем раньше он увидит Треванни, тем скорее тот успокоится. Интересно, подумал Том, видел ли Джонатан блондинистого телохранителя, который выглядел таким встревоженным? Том прошел мимо него по проходу, когда выходил из вагона-ресторана, возвращаясь в свое купе, для чего ему нужно было пройти через три вагона. Телохранитель готов был лопнуть от злости, и Тома так и подмывало спросить на простонародном итальянском: «Уволят ведь, если так и дальше будешь работать, а?»

Мадам Аннет вернулась из магазина, когда не было еще одиннадцати, и, услышав, как она закрывает дверь на кухне, Том вошел вслед за ней, чтобы просмотреть «Паризьен либере».

– Хочу посмотреть, как там скачки, – улыбнувшись, пояснил Том, беря газету.

– Ah oui![75] Вы поставили на какую-то лошадь, мсье Том?

Мадам Аннет знала, что он не делает ставок.

– Нет, просто хочу взглянуть, как дела у приятеля.

Том нашел то, что искал, внизу на первой странице. Небольшая заметка, дюйма три длиной. Задушен итальянец. Другой серьезно ранен. Тот, что задушен, – Вито Марканджело, пятидесяти двух лет, из Милана. Тома больше интересовал серьезно раненный Филиппе Туроли, тридцати одного года, которого тоже вытолкнули из поезда. У него были многочисленные травмы, сломаны ребра и повреждена рука, которую, возможно, придется ампутировать в больнице в Страсбурге. Туроли, как говорилось, находится в коме, в критическом положении. Далее в заметке сообщалось, что какой-то пассажир увидел тело на насыпи и поставил в известность железнодорожную службу, но прежде чем он это сделал, немало километров были преодолены роскошным экспрессом «Моцарт», который мчался a pleine vitesse[76] к Страсбургу. Потом спасательная команда обнаружила два тела. По расчетам, между падениями одного и другого прошло четыре минуты, и полиция безотлагательно приступила к расследованию. Об этом наверняка еще напишут в следующих номерах, и фотографии, наверное, поместят, подумал Том. Четыре минуты – как это мило, чисто по-французски, подумал Том, как задачка по арифметике для детей. Если поезд движется со скоростью сто километров в час и из него выбрасывают одного мафиозо, а второго выброшенного мафиозо находят на расстоянии 6 2/з километров от первого, спустя какое время был выброшен второй мафиозо? Ответ: четыре минуты. В заметке не упоминалось о втором телохранителе, который явно держал язык за зубами и не жаловался на сервис в экспрессе «Моцарт».

Но телохранитель Туроли остался жив. И Том понимал, что тот, возможно, видел его, прежде чем Том ударил его в челюсть, и запомнил. До-ведись ему увидеть Тома еще раз, он смог бы его описать или узнать. А Джонатана Туроли вообще не видел, поскольку Джонатан ударил его сзади.

Около половины четвертого, когда Элоиза ушла навестить Аньес Грэ, жившую на другом конце Вильперса, Том поискал номер магазина Треванни в Фонтенбло, а найдя, убедился, что помнит его наизусть.

Трубку снял Треванни.

– Привет. Это Том Рипли. Э-э… насчет моей картины… вы сейчас один?

– Да.

– Я бы хотел повидаться с вами. Думаю, это важно. Мы можем встретиться, ну, скажем… после того, как вы закроетесь? Часов в семь? Я мог бы…

– Да.

В голосе Треванни чувствовалось напряжение.

– Что, если я буду ждать вас в машине у бара «Саламандра»? Вы знаете этот бар на улице Гранд?

– Да, знаю.

– Потом мы могли бы куда-нибудь поехать и поговорить. Без четверти семь?

– Хорошо, – сквозь зубы проговорил Треванни.

Треванни будет приятно удивлен, подумал Том, вешая трубку.

Позднее в тот же день, когда Том находился в своей мастерской, позвонила Элоиза.

– Привет, Том! Я не приду домой. Мы с Аньес собираемся приготовить нечто замечательное и хотим, чтобы и ты пришел. Антуан здесь. Сегодня ведь суббота! Так что приходи в половине восьмого, ладно?

– Как насчет восьми, дорогая? У меня есть кое-какие дела.

– Тu travailles?[77] Том улыбнулся.

– Пишу эскизы. В восемь буду.

Антуан Грэ был архитектором и жил с женой и двумя маленькими детьми по соседству. Том радовался перспективе провести приятный, спокойный вечер с соседями. Он поехал в Фонтенбло пораньше, чтобы купить какой-нибудь цветок – Том выбрал камелию – в качестве подарка для Грэ и оправдания за небольшое опоздание, если он и вправду опоздает.