Игра на чужом поле

Убрав аппарат, Настя снова забралась в постель. Она чувствовала себя совершенно разбитой. Провалявшись еще час, решила на завтрак не ходить. Сделала себе кофе, перенесла стакан на тумбочку возле кровати, принесла из ванной полный графин воды, поставила рядом с дымящимся стаканом, туда же перекочевали кипятильник, коробка с сахаром, пачка печенья, пепельница и сигареты. «Теперь можно не вставать хоть до вечера, – хмуро улыбнулась она про себя, залезая под теплое одеяло. – Лень – мое главное достоинство, ничего не скажешь».

Вскоре после одиннадцати Настя услышала приближающиеся по коридору шаги Регины Аркадьевны: тяжелые, неровные из-за больной ноги, сопровождающиеся мягким постукиванием палки. Когда шаги поравнялись с Настиной дверью, раздался незнакомый женский голос.

– Регина Аркадьевна, я к вам.

– Слушаю вас.

Старуха остановилась, явно не намереваясь приглашать свою гостью в номер.

– Я – мать Оли Родимушкиной, вы ее прослушивали месяц назад, помните?

– Помню. Ваша девочка очень старательна, но она не любит музыку. Не стоит ее терзать понапрасну. Я же вам еще тогда сказала об этом.

– Регина Аркадьевна, вы ошибаетесь. Оля хочет заниматься, очень хочет. Может быть, вы все-таки согласитесь…

– Нет, голубушка, а не любитель истязания детей. Ваша девочка очень добрая, она не желает вас огорчать и поэтому старательно занимается. Но она не хочет этого. Я никогда в таких вещах не ошибаюсь. У меня есть ученики совсем бесталанные, но они любят музыку и готовы ей служить, а для меня главное – это.

– Регина Аркадьевна, она мечтает заниматься у вас. Прошу вас, пожалуйста… Я знаю, вы не берете денег за свои уроки, но, может быть, в виде исключения?.. Я умоляю вас. Я буду платить за дочь, только возьмите ее.

– Мне очень жаль, – слышно было, как старуха вздохнула, – но вы пришли напрасно. Не обижайтесь на меня. Всего вам доброго.

* * *

К пяти часам Настя все-таки проголодалась. До ужина оставалось два часа, столько ей не вытерпеть. Она нехотя оделась и спустилась в бар, надеясь утолить голод пирожными. Ей повезло, кроме пирожных, в баре были и бутерброды. Свежесть копченой колбасы вызвала у Насти некоторые сомнения, а вот сыр был вполне пригоден к употреблению.

Обычно малолюдный, сегодня бар был совершенно пуст, кроме юноши за стойкой, в зале не было ни одного человека.

– В санатории сегодня День здоровья? Никто не ест сладкого и не пьет спиртного? – пошутила Настя, дожидаясь, пока сварится кофе в турке, стоящей на раскаленном песке.

– Вы разве не знаете? У нас сегодня выступает известный сатирик, кинозал битком набит, даже из Города люди приехали. Когда еще случай подвернется живого Рудакова послушать! – Давая пояснения, бармен ловко управлялся с туркой, то и дело передвигая ее по песку и одновременно отрезая сыр и доставая из холодильника пирожные.

По случаю отсутствия посетителей в баре даже музыку не включили. Настя разомлела от сладкого, в тишине ее ничто не отвлекало, и она погрузилась в раздумья, не замечая хода времени.

После шести часов бар стал постепенно наполняться людьми. Концерт окончился. Сейчас здесь станет шумно, подумала Настя, включат музыку, и думать будет невозможно. Надо пойти к себе, попытаться заняться переводом, она совсем забросила своего Макбейна.

От стойки в ее сторону двигался массажист Уздечкин, неся в руках бутылку пива и два стакана. Следом за ним семенила девица в такой узкой юбке, что шаги у нее были едва не в сантиметр длиной. Встретившись взглядом с Настей, массажист приостановился возле нее.

– Вы пропустили сегодня массаж, – заметил он. – Спина беспокоит?

– Как обычно.

Она старалась отвечать как можно спокойнее.

– Если вы не хотите приходить, вы предупредите меня. Я назначу на ваше время кого-нибудь другого. Сегодня я сорок минут потерял впустую.

– Я буду приходить, – виновато сказала Настя. – Извините. Я проспала.

Поднимаясь к себе, она живо представила, как придет к Уздечкину и позволит ему гладить и мять свою спину. Убийца… Такой добродушный толстяк, и прозвище у него ласковое – Котик. Вдруг она опять ошиблась? В последние дни с ней это частенько бывает. Видно, аналитический механизм разладился. Зря она взялась за это дело. Ничего у нее не получится. Денисов ее переоценил.