Игра на чужом поле

– Да-да, сюжет тот же самый. Понимаете, в первом варианте у нас мальчик подразумевается, его «играют» и мать, и сюжет, как свита играет короля. А самого мальчика не видно. Теперь я хочу, чтобы он был.

– Но это невозможно, поймите. Мы не можем заставить ребенка участвовать в этом.

– Придумайте что-нибудь. Может быть, монтаж? Ну, я не знаю, вы же, в конце концов, специалисты!

– А без ребенка никак нельзя обойтись?

– Нельзя. В нем весь смысл.

– Хорошо, будем думать. Вы представляете себе, сколько это будет стоить?

– Это моя проблема, я ее решу. И не забудьте, что платье должно быть точно такое, как на фотографии.

Юрий Федорович положил трубку, задумчиво полистал записную книжку и снова набрал номер. Когда ему ответили, коротко сказал:

– Это Марцев. Я согласен.

И наконец последний звонок.

– Мама? Здравствуй. Как ты себя чувствуешь?

* * *

После работы Женя Шахнович, симпатичный ясноглазый блондин, работавший в «Долине» электриком, стал составлять план на ближайшие дни. Несмотря на довольно легкомысленное поведение, он был ужасно, иногда до занудства, методичен и любил все делать по плану.

Итак, во-первых, женщины. С окончанием летнего сезона в санатории стало заметно больше молодежи. С одной стороны, это означало, что больше стало молодых женщин, за которыми можно поухаживать. С другой стороны, стало больше и мужчин подходящего возраста, которые могут оказаться полезными. Главное – правильно распределить силы.

Женщин, не охваченных вниманием энергичного электрика, на сегодняшний день насчитывалось двадцать четыре. Из них по крайней мере пятнадцать – очень хорошенькие, шесть – ничего себе, как их оценил Женя, и остальные три – мымры. Он, однако, выбирал объект для ухаживания не по внешним данным. Перебрав в уме всех кандидаток, Шахнович, сверившись с лежащим перед ним списком, наметил себе четырех человек.

Первая – совсем молоденькая рыженькая девица с прелестными веснушками, живет в двухместном номере рядом с люксом.

Вторая – яркая брюнетка лет тридцати пяти с роскошными бриллиантами в ушах и на пальцах. С ней будет совсем просто, решил Женя: носить бриллианты в санатории – признак небольшого ума.

Третья – невзрачная блондинка без возраста, не наряжается, не красится. Наверное, старая дева. Такие бывают весьма наблюдательными и злыми на язык. Пожалуй, ею надо заняться в первую очередь.

Четвертая «жертва» Шахновича отдыхала в «Долине» вместе с пожилой матерью. Собственно, интересовала Женю именно мать, которая целыми днями, укутавшись пледом, просиживала в шезлонге на балконе и, наверное, видела много чего интересного.

Теперь мужчины. Нужно выбрать двух человек, приехавших отдельно, но живущих вместе. Для задуманного дела Жене нужны были двое мужчин, раньше друг с другом незнакомых, но успевших сдружиться в санатории, чтобы они были настроены проводить время вместе, а потом разъехались, и, как говорится, с глаз долой – из сердца вон. Наблюдая за отдыхающими, Шахнович уже сделал предварительные прикидки, оставалось лишь окончательно выбрать. Подумав несколько минут, еще раз для верности взглянув на поэтажный план корпуса, Женя, прихватив чемоданчик с инструментами, решительно двинулся к номеру 240.

* * *

Закончив очередной абзац, Настя потянулась за часами. Может, уже на ужин пора? Очень есть хотелось. Часов на месте не оказалось. Она переворошила бумаги на столе, заглянула в тумбочку, порылась в карманах – пусто. Подумав, что часы могли упасть на пол, осторожно, держась одной рукой за поясницу, другой – за стул, опустилась на колени и заглянула под стол, но и там их не обнаружила. Зато заметила в самом углу, возле ножки стола, разъемную телефонную розетку. Видно, не все в «Долине» сохранилось с «застойных» времен, телефоны из номеров все-таки убрали. Где же часы? Скорее всего она забыла их в кабинете массажиста. Да, наверняка они там.

Открыв балкон, чтобы выветрился сигаретный дым, Настя заперла номер и пошла через застекленную галерею в соседний корпус, где находились процедурные кабинеты и бассейн. Кабинет массажиста был заперт. Сидевший внизу вахтер объяснил, что массажист работает до 16.00, а открывать кабинет без его ведома не положено, хотя ключ у вахтера, разумеется, есть. Настя в душе посмеялась, мысленно переводя фразу на хамско-чиновничий язык: «Я, конечно, могу тебе помочь, но у меня есть право и отказать, и очень уж мне нравится этим правом пользоваться и чувствовать свою власть. Но если попросишь как следует, поунижаешься, то я, может быть, и пойду тебе навстречу». Все это было так выразительно, огромными буквами написано на лице у старика, что Настя повернулась и ушла. Ей вполне хватило унижения в день приезда.