Игра на грани. Навсегда моя

— Виктор мне рассказал про ваш разговор, — добавил Марк уже более стальным тоном и пальцами коснулся шеи. Мне стало не по себе. Это уже казалось опасным.

Блин. А Волошин сказал, что он отец Марка?

Мне вообще ничего не хотелось отвечать и как-то закапывать себя в этом разговоре. Я положила обе руки ему на плечи и приблизилась губами к его щеке.

Поцелуй, другой, третий… Романовский не останавливал меня, но потому, как он начал тихонечко хихикать, я поняла, что этот финт не пройдет.

— Колесникова, я буду трахать тебя всю оставшуюся жизнь, но сейчас я хочу услышать, какого хрена ты мне не рассказала настоящую суть разговора с Волошиным. — Ладонь легла мне на шею, а другой рукой он немного сжал пальцы на талии.

Вот черт. Не прокатило.

Лучше бы он убил этого Волошина и наша тайна умерла вместе с ним. Бррр.

Интересно, а Виктор ему рассказал, что я жаловалась на эти отношения?

— Это было так давно, я уже не помню о чем мы говорили.

Не была уверена в том, что именно сказал ему Виктор, поэтому постаралась ответить максимально расплывчато. Марк хрипло засмеялся и, улыбаясь, поцеловал мои губы. Может быть, удастся все обратить в шутку?

— Вике нужно попить витамины для памяти. Кстати, ты закончила курс лечения?

Эм. Кажется, последнюю неделю я часто забивала на лекарства. Упс.

— Еще неделя.

Марк погладил меня по волосам, спине. Такой нежный заботливый жест. Интересно, что он получит, когда выиграет эту игру?

— Пойдешь со мной в душ?

Нет.

Я даже старалась не дышать. За последнюю неделю ночной секс меня измотал, хотя тело предательски жаждало его касаний каждый раз, отзываясь бабочками внизу живота и дофаминами, поступающими в мозг.

Я ничего не ответила, при этом, Романовский аккуратно приподнял меня за талию и медленно опустил на свой пах, а затем повторил это движение. Его член даже через брюки казался огромным и твердым, готовым оказаться во мне. Я поерзала, желая отстраниться от Марка, руками уперлась в его грудь, почувствовав напряженные мышцы под пальчиками. Ну почему этому мужчине досталось идеальное тело и наивысшие навыки соблазнения меня, но такой скверный характер?!

— Вика, хочу в тебя…

Марк одной рукой пробрался под футболку и сразу расстегнул застежку бюстгальтера.

Задирая футболку вверх и прикасаясь пальцами к соскам, сносил всю мою броню. Убивал сопротивления еще в голове. Перед ним невозможно устоять.

— Поцелуй меня, Вика. Сделай так чтобы мне понравилось.

Я содрогнулась от напряжения, скопившегося в мышцах. Он приказал мне сделать то, что я сама хотела. Почувствовать его вкус на своих губах.

Хотя было темно, но мне казалось, что глаза Романовского освещали все блеском.

Я положила руки на его легкую щетину и едва прикоснулась губами к его губам. Невесомо, только легкое касание. Он выдыхал воздух через рот и покачивал меня на себе за ягодицы. Мне не нужно было проверять, я знала, что уже вся мокрая.

— Ммм, детка, это не поцелуй.

Марк сорвался и впился своими губами в мои, кусая и глубоко просовывая в мой рот язык. Напряжение в животе только усилилось и хотелось избавиться от одежды, хотелось почувствовать этот вихрь в себе. Романовский не давал даже сделать вход, жестко удерживая за волосы зубами покусывал мои губы. А потом он спустился на шею, оставляя там свои отметины.

Мне казалось, что это бесконечная пытка, от которой низ живота уже сводило. Я немного привстала с него, чтобы изменить положение, вообще хотелось свести ноги от всех этих ощущений. Но Марк быстро вернул меня обратно, вбивая сквозь слои одежды в свой член.

— Блять. Снимай это нахрен!

Резкими движениями он поднял меня и стянул штаны вместе с трусиками.

— Марк…

Я пискнула, когда он вернул меня обратно, на колени. Моя футболка полетела на пол следом.

— Вот так лучше. Моя любимая хранительница чужих секретов.

Я поняла о чем он. Чертов Волошин!

Романовский коснулся пальцами моего лона, за секунду заставляя потерять нить мыслей, и довольно зарычал. А меня прошибло током от его действий, я выгнулась и простонала его имя, а потом еще и еще, когда она вогнал пальцы в меня и начал двигать ими внутри.

Это были чертовы мгновения дикого удовольствия, хотелось сгореть от стыда и продолжать этот ад одновременно. Но у Романовского были другие планы. Расстегнув ремень, он достал возбужденный член.

— Давай, Вика. Сделай всё сама. — Хоть мне дико хотелось почувствовать его в себе, но сама я не умела, боялась. — Продолжишь ломаться, и я тебя выебу до звёзд.

Жар между ног только усилился, прикусив нижнюю губу, я осторожно направила рукой его член в себя. Его было одновременно мало и много. Я постепенно заполняла себя им, и, казалось, что уже была заполнена до краев, поэтому остановилась. Руки сами скользнули ему под рубашку на стальной пресс.

— Двигайся, малышка, прорычал Романовский мне на ухо, и больно сжал талию.