Игра на опережение

Он смотрел одну кассету за другой, сюжет везде был практически один и тот же. И выражение лица Забельского — усталое, умиротворенное — тоже. Кажется, он не ждал благодарности от освобожденных и их родственников, и для него проявление их признательности были нечаянными и необязательными.

Какой-то особой искренности в его поведении не было, но и фальши не наблюдалось… Все-таки природный актерский дар.

Олег уже собирался все выключить, плюнуть и забыть и даже потянулся за пультом, когда вернулась жена:

— Что, по второму кругу пошел?

— Да нет… — Он указал на отложенные кассеты. — Я еще не все просмотрел. Просто везде одно и тоже.

— Наверное, ты что-то спутал, — сказала она. — Крыша уже поехала, а? — Жена потрепала его по волосам. — И потому опять смотришь сюжет про этого парнишку из Тверской области, вызволенного из чеченской неволи.

— Да нет же, он из Вологодской области… — покачал головой Олег. — Вот смотри, самое начало… — И отмотал немного назад.

— Странно, — сказала она, услышав, откуда родом освобожденный пленник. — Но я не могла ошибиться. Видишь, какие у него веснушки и курносый нос. Мне кажется, нет, я уверена, что видела его, когда смотрела вместе с тобой самую первую кассету. И там мне запомнилось, что он из-под Твери, жил возле Дмитровой Горы, эта глухомань находится недалеко от Иваньковского водохранилища. Помнишь, я туда ездила со съемочной группой?

— Помню… — Он уставился на жену невидящим взглядом. — Ты уверена?

— Можно проверить, — пожала она плечами. — Если подключить второй магнитофон и монитор, поставить ту, первую кассету, одновременно дать обе картинки и сравнить между собой.

Через несколько минут они молча смотрели, не веря своим глазам, на остановленные изображения на обоих мониторах, там было одно и то же веснушчатое и курносое лицо парнишки, только по-разному одетого. В первом случае его звали Николай Егоров из Тверской, во втором Василий Кривобоков — из Вологодской. Сначала его встречала мать, она плакала, не скрывая радости, и ее показывали долго и в разных ракурсах. Во втором случае его встречали брат и сестра — довольно угрюмые, мало похожие друг на друга и уж совсем непохожие на только что освободившегося младшего братишку. Их быстро увели из поля зрения и больше не показывали.

— Ничего не понимаю… — пробормотал Олег, переводя взгляд с одного монитора на другой.

7

— Завтра ожидаем гостей из «конторы», — сообщил Колобов, когда он и Забельский начали просмотр переданной Агеевым видеозаписи — тайного свидания вице-премьера Анисимова с телеведущей КТВ Ольгой Замятиной в отдельном кабинете одного из загородных ресторанов под Москвой.

— Кто и что там будет? — спросил Забельский, не сводя глаз с экрана.

— Все та же развлекаловка. Ну, вы помните. Нам обещали разыграть «маски-шоу» для широкой общественности, чтобы забрать у нас эту видеокассету и дискеты, которые сами же нам дали. Если хотите, мы все сегодня же перепишем, иначе завтра вы их не увидите.

— Сделай одолжение… И немного погромче… Красивая пара. И очень подходят друг другу. Если поженятся, сбудется голубая мечта Ильи Михайловича — политический союз Корецкого и Анисимова. Анисимов потом закроет глаза на то, что дядя возлюбленной собирал на него материал. Но пока что Петя — очень даже женатый политический деятель, и потому он должен думать о последствиях, какие могут возникнуть в результате публичного скандала или если жена не даст развод, что одно и то же… Слушай, чего они там шепчутся? — поморщился Забельский. — Что, так и будут сидеть, глядя друг на друга, боясь поцеловаться или коснуться? И это мой преемник… Я всегда брал быка за рога, а красивую женщину за талию или ниже, смотря по обстоятельствам.

— К сожалению, — развел руками Колобов. — Вот так и будут сидеть и мечтательно смотреть друг на друга.

— Да уж… — вздохнул Забельский. — Позавидуешь. Где они, наши романтика и пылкость молодости? Впечатление такое, будто они уже знают, что ребята Корецкого снимают их на видео… И боятся перейти границу между дозволенным и недозволенным. А заставить их совершить адюльтер перед камерой, увы, даже Корецкий не в силах, как бы ему этого ни хотелось. О чем они хоть говорят, вы расшифровали?

— О его жене и детях. Что он их сейчас не может бросить, и она это хорошо понимает.

— А он случайно не собирается ради нее уйти в отставку?

— Пока об этом разговора не было.

— Ну вот, когда будет что-то интересное, покажешь… — решил Забельский. — Пока нет ничего компрометирующего. Даже для Петиной жены. А она, если я правильно понимаю, карьеру ему ломать не будет?

— Похоже, что нет…

— Ладно, забудем… Так кто тебя предупредил о завтрашнем налете в черных масках? — поинтересовался Забельский, стоя теперь возле окна кабинета и глядя на открывающийся летний пейзаж.

— Непосредственный исполнитель — капитан ФСБ Рощин. Вряд ли вы о нем слышали… Тот, кто уже принимал участие в налетах и выемках нашей документации, возглавляя их.

— Делаешь успехи, — рассеянно буркнул Григорий Иванович. — Ты его уже завербовал?

— Нет, он сам попросился… Вы меня слушаете?