Игра на понижение. Тайные пружины финансовой катастрофы

«Мне нравится Грег, – признается один из его начальников в Deutsche Bank. – Не могу сказать о нем ничего плохого, кроме того что он чертовски странная личность». Нетрудно увидеть, что все высказывания по поводу его персоны сводятся к двум простым жалобам. Первая: его явно заботили только собственные интересы и самореклама. Вторая: он прямо-таки нутром чуял проявление корыстных интересов и саморекламы других людей. Он обладал поистине пугающей способностью распознавать скрытые мотивы. Если вы, предположим, только что бескорыстно пожертвовали $20 млн своему родному университету в надежде приобщиться к благому делу, Липпманн не преминул бы первым поинтересоваться: «Так вы дали $20 млн, потому что за меньшую сумму табличку с вашим именем на здание университета не повесят, верно?»

И вот этот персонаж появляется словно бы ниоткуда и рассказывает Стиву Айсману о блестящей идее: играть против рынка низкокачественных ипотечных облигаций. Свои слова Липпманн подкрепил 42-страничной презентацией: за последние три года цены на жилые дома росли быстрее, чем за предыдущие 30 лет; цены на жилые дома еще не упали, но их рост уже прекратился; при этом объем проблемных кредитов уже в первый год вырос очень сильно – с 1 до 4 %. Кто брал деньги взаймы на покупку дома и прекращал выплаты в течение 12 месяцев?

Он еще какое-то время разглагольствовал, а потом показал Айсману маленькую табличку, которая объясняла его интерес к данной операции. Она иллюстрировала ошеломляющий факт. Начиная с 2000 года люди, чьи дома выросли в цене на 1–5 %, в четыре раза чаще прекращали выплаты по кредитам, чем люди, стоимость домов которых выросла более чем на 10 %. Миллионы американцев не имели возможности погасить кредиты, если только стоимость их жилья не взлетала до небес, что позволяло им заимствовать еще больше.

Вот его идея в двух словах: ценам на жилые дома даже не нужно падать. Им нужно просто перестать расти такими беспрецедентными темпами, как последние несколько лет, – и огромное число американцев не сможет обслуживать взятые ипотечные кредиты.

Липпманн озаглавил свою презентацию «Короткая продажа мезонинных траншей, обеспеченных залогом жилья». Это было изящное представление идеи Майка Бэрри относительно игры против американских жилищных кредитов – идеи покупки дефолтных свопов на самые дрянные ипотечные облигации класса «три В». Более резко Липпманн выразился в разговоре с коллегой из Deutsche Bank, который видел упомянутую презентацию и обозвал Липпманна Цыпленком Цыпой. «Иди к черту, – оборвал его Липпманн. – Я продаю в короткую твой дом».

Вся прелесть дефолтных свопов состояла в том, что они решали проблему выбора момента. Айсману больше не нужно было точно угадывать начало обвала рынка низкокачественных ипотечных кредитов. К тому же он мог делать ставки, не выкладывая деньги заранее, и в перспективе мог выиграть намного больше потенциальных потерь. В худшем варианте, когда несостоятельным американцам удается каким-то образом погасить свои кредиты, вам остается выплачивать страховую премию приблизительно в 2 % в год на протяжении шести лет – максимальный ожидаемый срок жизни 30-летних в теории кредитов.

Нельзя не отметить и еще одну странную особенность этого быстро набирающего обороты рынка: скорость, с которой потенциально проблемные заемщики погашали кредиты. Объяснение этого кроется в структуре кредитов: они имели зафиксированную на первые два или три года искусственно заниженную «завлекающую» ставку, которая впоследствии подскакивала и превращалась в основную плавающую ставку. «Заемщикам с низкими доходами кредиты с завлекающими ставками выдавались в тех случаях, когда было известно, что они не потянут выплаты основных ставок, – объяснял Айсман. – А все это затевалось для того, чтобы по окончании срока действия завлекающих ставок люди обращались за рефинансированием, а кредиторы клали себе в карман еще больше денег». Тридцатилетние кредиты, таким образом, выдавались в расчете на погашение через несколько лет. При покупке дефолтных свопов на $100 млн на низкокачественные ипотечные облигации в худшем случае вам предстояло платить страховую премию в течение шести лет, допустим $12 млн, в лучшем случае – убытки от кредитов повышались с текущих 4 % до 8 %, и вы получали $100 млн. Букмекеры оценивали ваши шансы от 6: 1 до 10: 1, а на самом деле шансы благоприятного исхода составляли 2: 1. Никто из имеющих отношение к так называемым умным ставкам не мог упустить подобные возможности.