Игра на повышение

У меня и до этого-то особых сомнений не было касательно того, чьи это люди, а тут уж и вовсе все ясно стало. Побоялся-таки Никита Андреевич меня сам трогать, решил дешевенькую комедию разыграть. Якобы люди протоинквизитора в его отсутствие забрали меня из темницы Сыскного приказа в свои подземелья. А там уже по ситуации – может, просто запытали бы меня до смерти, а может, в самый разгар процесса явился бы весь такой взволнованный и возмущенный самоуправством инквизиции господин Глазков и спас меня от неминуемой смерти. Чтобы, значит, я по гроб жизни благодарен ему был.

Дешевые фокусы, дражайший Никита Андреевич! Нет в вас размаха, разгула воображения и полета фантазии. Тоже мне комбинация! Впрочем, с Глазковым, а также с отцом Пафнутием разберемся чуть позже. Сейчас у меня тут три товарища в очереди стоят, и обойти их своим вниманием никак не получится.

Я выдохнул изо рта струйку пара, только сейчас обратив внимание на чрезвычайно морозную для второй половины апреля погоду. Мало того, что морозец на улице, так еще и снежинки этак лениво, словно нехотя, кружатся в утреннем воздухе, будто в очередной раз подчеркивая мою связь с Князем Холодом. Я подставил под снежинки обмотанную уже изрядно порубленным камзолом левую руку. На синей ткани белые снежинки смотрелись особенно эффектно. Что я потеряю, попытавшись сыграть на такой погодной аномалии? Да ничего!

– Необычайно морозная погода для конца апреля, не так ли? – произнеся это, я нарочито улыбнулся и отряхнул руку. – Отличное утро для смерти, господа монахи!

Степан остался невозмутим. Разве что уголок рта немного дернулся, но понять, что это было – попытка выразить мне свое презрение или подавленное на корню желание расхохотаться во все горло – не представлялось возможным. А вот крысоподобную физиономию Миколы улыбочка как-то вдруг покинула. Да и третий участник, перехватив шпагу в левую руку, принялся нервно вытирать внезапно вспотевшую ладонь о рясу. Ну, хоть что-то.

Я пошел в атаку, сосредоточившись на противнике со шрамом на лице и стараясь держать в поле зрения персонажей, которых счел второстепенными на данный момент. Степан вынужденно отступил на несколько шагов, но дальше дело застопорилось – защищался он на редкость грамотно, а я был слишком стеснен в маневрах, чтобы ставить перед ним неразрешимые задачи. Тем более что и остальные монахи не сидели без дела.

Боец, чьего имени я до сих пор не знал, попытался атаковать меня справа, но стоило мне только отмахнуться, как он поспешил разорвать дистанцию. Хитрец Микола пока только обозначал угрозу, постепенно двигаясь вдоль стены конюшни по левую от меня руку. Отпускать его далеко было нельзя, поскольку в таком случае я перестану его видеть, и тогда все закончится очень быстро.

Я усилил натиск на Степана, заставив того отступить еще на пару шагов, после чего метнулся влево, сбил клинок Миколы в сторону резким батманом и попытался поразить его в корпус. Тот ушел из-под удара, отскочив назад, но я, спеша воспользоваться мгновениями свободы от других участников боя, прыгнул следом, отбил левой рукой попытку нанести мне режущий удар слева направо, затем сделал еще шаг вперед и ударил его эфесом шпаги в подбородок. Стена конюшни была уже у Миколы за спиной, потому увернуться он не сумел – стукнувшись затылком о стену, упал наземь. Тут бы и добить его хорошим ударом шпаги, да времени не хватило. Пришлось срочно разворачиваться к его товарищам, чтобы не быть заколотым в спину.

Несколько неприятных мгновений я отражал атаки сразу двух противников, да еще имея прямо за спиной пресловутую стену, за которой слышалось фырканье разбуженных шумом лошадей, после чего удалось подловить самого опасного из оппонентов на небольшой небрежности. В результате острие моего клинка оставило кровавый росчерк на лбу Степана, принеся мне такую необходимую передышку, ибо это вынудило отступить обоих монахов.

– В следующий раз подставь правую щеку! Для полноты картины! – воскликнул я, намекая на возможность заполучить шрамы на всех частях лица.

Степан молча провел рукавом по лбу, не столько вытерев, сколько размазав выступившую кровь, и полез левой рукой под рясу. Не нравится мне это, но стоять и гадать, чего он там извлечь хочет на свет божий, я не буду. Тем более что у меня тут недобитый должничок имеется.

Я метнулся влево, где успевший отползти к углу конюшни Микола уже поднялся на ноги и активно сплевывал кровь из разбитого рта, злобно поглядывая в мою сторону. Как же вытянулось от страха его лицо при виде приближающейся смерти в моем обличье! Шпагу-то он перед собой успел выставить, да только толку от этого не было никакого – не оклемался чернец от предыдущего нокдауна и к новой схватке готов не был. В следующее мгновение его клинок взмыл в воздух, а мой вошел в его тело, после чего я сбил его с ног плечом и отбежал примерно на то место, с которого начал этот бой.