Игра на повышение

Только в короткой первой Тимландской кампании было по-другому, но там все неоднозначно: и командовал не он, и даже отговаривал горячие головы от неподготовленной атаки, а виновным все равно его назначили. Но люди-то правду знают!

А уж дальше были только сплошь победы: и во второй Тимландской кампании, при отвоевании Корбинского края, при взятии Злина и Яблонца, и при выдворении фрадштадтцев из Чистяковского форта, а уж при знатной головомойке, устроенной островитянам при Южноморске, – и подавно. Казалось бы, здесь, после страшного разгрома при Россоши, остановить в рага будет просто нереально, и в воздухе уже вовсю витала страшная мысль о новой потере всей Корбинской земли, но сам Господь вовремя привел князя в Чистяковскую бухту, и теперь уже ни один человек в Таридии не сомневается в удачном исходе дела.

Трава зашуршала под ногами одетых во все черное людей майора Дегтярева. Вершинин невольно поморщился – на его взгляд ребята шли слишком шумно. Впрочем, не нужно было забывать, что у каждого подразделения свои задачи и подготовка, соответствующая этим задачам. Для бесшумности здесь как раз присутствует он с Петрушиным, а штурмовики тут совсем для другого дела.

К Андрею подошел сам Дегтярев. Не такой высокий, как большинство его подчиненных, но все равно на полголовы выше подпоручика, широкоплечий, с мощной шеей и огромными ручищами, сжимающими сейчас короткую фузею, специально разработанную для штурмовиков. Майор поднял вверх руку со сжатым кулаком – и все его подопечные мигом замерли в ожидании приказаний.

– Как тут?

– Все спокойно, эта линия дозоров была последней. Метров шестьдесят до линии телег. Между ними веревки натянуты, чтобы кавалерия не проскочила.

– Ясно, подпоручик, – Дегтярев ободряюще хлопнул разведчика по плечу, – спасибо за чистую работу!

– Удачи!

Майор шепотом и жестами принялся отдавать приказы своим бойцами, и вскоре черные тени, на ходу разделившись на две части, плавно потекли в сторону спящего улорийского лагеря.

– Не завидую я улорийцам, – прошептал Петрушин, передернув плечами.

– Да уж, – только и смог вымолвить Вершинин.

А что тут еще скажешь? Да не дай бог проснуться посреди ночи и увидеть перед собой одетого во все черное здоровенного детину с лицом, перемазанным глиной или углями. Да еще собирающегося воткнуть в твое бренное тело нож. Бр-р…

Полторы сотни штурмовиков двумя потоками проникли на территорию вражеского стана и рассредоточились влево-вправо. Все, теперь пошла кровавая потеха! Только бы сразу не поднялась тревога! Чем дольше продержится режим тишины, тем большего числа солдат лишится Янош Первый.

Разведчики жадно прильнули глазами к биноклям и принялись ловить каждое движение в лагере врага. Медленно потянулись тревожные минуты ожидания. В ночной темноте нелегко было уследить за происходящим, лишь иногда удавалось заметить смазанные перемещения черных пятен за внешней линией обозов. Пару раз до ушей разведчиков донеслись не то стоны, не то всхлипы, быстро оборванные невидимой безжалостной рукой, но никакой реакции на них не последовало.

Наконец стремительные тени замелькали между солдатских костров и палаток, где долго оставаться невидимыми уже не представлялось возможным. Почти сразу раздались несколько тревожных криков, пара выстрелов и вслед за этим чей-то протяжный вопль. Все, лагерь всполошился, тут и там зажглись десятки факелов, беспорядочная стрельба заглушала крики «тревога!» и команды офицеров. Грандиозная вспышка от практически одновременного взрыва большого количества гранат на несколько мгновений разорвала темноту, заставив на миг ослепнуть противоборствующие стороны и тут же приняться за выяснение отношений с новой силой.

Трюк с гранатами обычно венчал ночные нападения на улорийцев, являясь своеобразным сигналом к отходу, но сегодня все было не так. Штурмовики и не думали отступать, напротив – они принялись с удвоенной яростью сеять хаос среди подданных Улории, убивая налево и направо, поджигая обозы с провиантом, круша офицерские палатки и приводя в негодность артиллерию.

С обращенной в сторону Малоозерска, западной части лагеря тоже донеслись крики, звуки выстрелов и взрывов. Чтобы выяснить причину происходящего, разведчикам пришлось быстро вскарабкаться на дерево.

– Кавалерия! – восхищенно воскликнул Петрушин.

– Точно! – пробормотал Вершинин, всматриваясь в мелькающие на фоне света костров силуэты всадников.

Не успели улорийцы толком сориентироваться для отражения угрозы с одной стороны, как с другой стороны их атаковали таридийские гусары. Пытаясь хоть как-то отгородиться от ночных нападений, военачальники противника стали расставлять на ночь обозы по границам лагеря. При этом провиант и боеприпасы каждый вечер приходилось сгружать, а каждое утро загружать обратно – иначе они грозили стать легкой добычей вражеских налетчиков. Кроме того, телег было слишком мало для того, чтобы сплошной стеной охватить всю многотысячную армию, и улорийцы натягивали между возами веревки – так они надеялись хоть немного затруднить доступ чужой кавалерии внутрь лагеря.