Игра на своем поле

Далее был установлен жесткий лимит командировочных расходов футбольной команды; переход в другие команды и переманивание игроков не поощрялись. Поступив в колледж, молодой спортсмен сразу понимал, что наукам здесь отдается предпочтение даже перед футболом и к игре допускают лишь успевающих (из-за чего и случилась сегодняшняя неприятность). Да и тренера Харди нельзя было назвать футбольным дельцом в обычном смысле слова, никто его Нейджелу не навязывал – наоборот, ректор сам выбрал его из трех кандидатов, рекомендованных попечителями. Выбор пал на него потому, что Харди не сулил фантастических рекордов, готов был считать себя рядовым членом преподавательского коллектива, ставящего своей целью, как любили выражаться педагоги, «формирование индивидуума».

При таком положении дел единственное, что, как ни странно, тревожило Нейджела, это успехи футбольной команды. За несколько лет Харди как-то незаметно вырастил очень сильных игроков, показывающих в каждом новом сезоне всё лучшие и лучшие результаты. По отзывам газет, их стиль отличался сочетанием блистательного мышления с великолепной техникой и превосходной сыгранностью, что указывало на «твердое знание основ». Профессор Нейджел сомневался, заслуживают ли подобной похвалы другие кафедры его колледжа: обеспечивает ли, например, твердое знание основ кафедра английского языка? Способны ли профессора философии научить блистательно мыслить? А взрыв в химической лаборатории на той неделе? К счастью, обошлось без жертв, но никак не скажешь, что с техникой все обстоит великолепно!

Пожалуй, в этом сезоне не будет поражений. Несколько дней назад пришло письмо с Юга, от одной из торговых палат, в котором сообщалось о намерении основать с будущего года почетный кубок и колледж приглашался принять участие в соревнованиях. Однако бог с ним, с кубком. Это потом. А сейчас…

Сейчас профессор Нейджел нервничал.

Возможно, гости еще не заметили, что сегодня тон задавала жена ректора.

Молли Нейджел, седая неряшливая болезненная женщина, страдавшая приступами мигрени, не могла отделаться от назойливой мысли, что она уже не пара своему преуспевающему супругу, а по мнению некоторых, даже мешает его успеху в обществе. Несомненно, колледж, в котором Хармон столь неожиданно получил пост ректора, оказался совсем непохожим на те учебные заведения, где протекала их прежняя жизнь. И Хармон здесь тоже стал другим, а вот сумела ли она изменить свои привычки?

Это был старинный колледж, и он имел полное право на такое почетное название, так как был основан на Востоке страны еще в те далекие времена, когда здесь проходила граница обжитой части Соединенных Штатов.

Молли и ее муж происходили совсем из другой среды, хотя тоже преподавательской. Они познакомились, еще будучи студентами маленького колледжа в Айове, и поженились сразу после его окончания. Хармон защитил диссертацию в Айовском университете и вернулся в свою альма матер преподавать историю религии и этики. За пятнадцать лет он сумел продвинуться, хотя далось ему это не так-то легко, и занять единственную во всем колледже обеспеченную каким-то благотворительным фондом должность профессора христианской этики. Потом его пригласили на пост ректора баптистского колледжа в Кентукки. Как трудно было им решиться, как долго и тщательно они обсуждали это приглашение, взвешивая все «за» и «против»! В то время Хармон еще подумывал стать священником, и его с Молли главным образом волновал вопрос, где сумеет он принести больше пользы человечеству – в скромной роли духовного наставника или на посту главы учреждения при всех соблазнах власти и житейских благ.

В конце концов перевес оказался на стороне житейских благ, хоть и не бог весть каких, за что Нейджел был незамедлительно наказан судьбой. Баптистский колледж в Кентукки находился на грани банкротства, благотворительный фонд, на средства которого он существовал, был почти исчерпан, финансы – в крайне запутанном состоянии (скорее по неумению, чем по злому умыслу), и люди, окружавшие Нейджела, вполне заслуживали, чтобы их назвать, пользуясь языком евангелия, нищими духом. Став ректором, Хармон сразу же столкнулся не только с бедностью, но и с соблазном избавиться от нее неправедным путем. Один гнусный старик – местный житель – предложил вытащить колледж из долгов и обеспечить его средствами на будущее при условии, что учебная премудрость отныне будет доступной лишь «белым стопроцентным американцам, исповедующим протестантскую религию».

Молли была рада, когда Хармон наотрез отказал этому филантропу, с чарующей улыбкой напомнив ему евангелие от Луки: «И возвед Его на высокую гору, диавол показал Ему все царства вселенной во мгновение времени… если Ты поклонишься мне, то все будет Твое».

Как и следовало ожидать, отказ ректора стал поводом для разногласий среди преподавателей и попечителей, что лишь ускорило развал баптистского колледжа.