Игра на вылет

Шофёр

Конец 80-х,

шальные времена,

вся в дырах и заплатах

убогая страна…

1

С лицом энтузиаста
нехоженых дорог,
он был из ловкой касты
шофёров чёрных «волг».
Его хозяин-барин
системы КГБ
был явно не бездарен
и в службе, и в гульбе.
Как истые жуиры,
всегда он про запас
имел две-три квартиры
с девицами на час.
И Вите как шофёру,
который это знал,
почти что без разбору
премногое прощал.
«Витёк, – бывало, скажет, —
ты это… не того…»
Так, якобы, накажет
шофёра своего.
А Витя, между прочим,
насилу утром встал:
калымил до полночи
с вокзала на вокзал,
ну, а потом к подружке
свернул на огонёк,
а там – не до подушки…
Считай, едва прилёг.
И опытный Пал Палыч
(так шефа Витя звал)
всё, что случилось за ночь,
конечно, угадал.
Но так как сам был мастер
(как говорят, ходок)
по этой самой части,
то тут же и умолк.
К тому ж отметил позже
вчера «дорожный лист»,
чтоб Виктор мог подольше
поездить как таксист.
«Давай в ЦК. Там буду
часа, наверно, два.
А ты вздремни покуда,
дурная голова».
Повинно улыбаясь,
знал Виктор наперёд,
что, шефа дожидаясь,
он час-другой вздремнёт.
Ну а за этот отдых
прокатит с ветерком,
чтоб шеф на поворотах
взрывался матюшком.
Как шеф всесилью власти
с тоскою о вожде, был
Виктор предан страсти
к лихаческой езде.
Он словно просыпался
(а прежде – словно спал),
когда с бравадой аса
свою машину гнал.
Пьянея от амбиций
избранника судьбы,
себя он видел птицей
над ползаньем толпы.
Когда на «осевую»
въезжал, презрев табу,
заметив, торжествуя:
«Видал я вас в гробу»,
он аж светлел вельможей,
как выбившись в князья…
«Вот так, мне это – можно,
а вам того – нельзя!»
Порой небезобидно
запреты нарушал,
цедя: «Пошёл ты… быдло!» —
на чей-нибудь сигнал.
Его машину знали
сотрудники ГАИ
и даже козыряли —
давай, мол, здесь свои.
Вовсю лихачил парень,
минуя всякий раз
кровавый шанс аварий
как бесподобный ас.
Да если и однажды
случилось бы чего,
он знал, что шеф отмажет
и выручит его.
Шеф был мужик добряцкий,
но нужный интервал
держал и панибратсва
с собой не допускал.
А Виктор, перед шефом
держась, как пред отцом,
считал себя при этом
доверенным лицом,
по-своему причастным
к тем людям, что вершат
делами государства,
как судьбами солдат.
Он млел от наслажденья,
когда любимый шеф
давал распоряженья,
на «сейку» посмотрев.
«Поедешь… Купишь… Встретишь…
Поможешь… Отвезёшь…
Отдашь… Возьмёшь… Заедешь…
Проводишь… Принесёшь…»

2