Игра на выживание

— Лелия меня любила, — продолжал Рамон. — Меня ложно обвинили. Вы ведь понимаете, не так ли?

— Да-да, конечно, — поспешно согласился отец Лелии, друзья которого уже тем временем настойчиво тянули его за рукав, пытаясь увести с кладбища.

— Мы все понимаем, — бесцветным голосом проговорила сеньора Бальестерос, как будто ей было совершенно безразлично, кто убил её дочь, и в данный момент имело значение лишь то, что она была мертва. Кроме Лелии у них была ещё одна дочь, но она вышла замуж и уехала в Южную Америку. Так что Лелия была их любимицей.

Рамона же, похоже, подобный исход разговора категорически не устраивал.

— Можно я приеду проведать вас в Веракрус?

Тяжко вздохнув, мать Лелии попыталась соблюсти приличия.

— Ну конечно же, Рамон, мы всегда будем рады вас видеть.

— Вы же верите, что я невиновен, ведь верите, да? — не унимался Рамон, хватая за плечо сеньора Бальестероса.

— Конечно, Рамон, они тебе верят, — сказал Теодор, пытаясь положить конец всеобщему замешательству, хотя в тот момент он и подумал о том, что вряд ли невиновный человек станет поднимать столько шуму, и что, возможно, Бальестерос думают о том же.

— Я обязательно приеду к вам в Веракрус, — пообещал Рамон. — До свидания. Adios[9].

— Adios, Рамон, — сказала сеньора Бальестерос.

Рамон глядел вслед удаляющейся супружеской чете, и казалось, что он вот-вот снова бросится за ними вдогонку.

Толпа заметно поредела. Теодор и Артуро переглянулись.

— Ты уж позаботься о нем, ладно? — попросил Теодор.

— Si. Делаю все, что в моих силах. Жена мне помогает. Он ведь не спит по ночам.

— Наверное, тяжко ему пришлось в полиции?

— Еще бы! — отозвался Артуро. — Рамон не знает, как разговаривать с полицейскими. Но зато они знают, как обращаться с ним!

Ольга Веласкес и супруги Идальго стояли поодаль и о чем-то переговаривались, то и дело поглядывая на Рамона.

— Что бы вы там себе ни думали, а только я не делал этого! — внезапно во всеуслышание объявил Рамон.

Никто на это ничего не ответил, и даже не сдвинулся с места.

— Тео, ты будешь сегодня у нас? — спросила у него Хосефина. Она устраивала поминальный обед, на который должны были собраться родственники Лелии и несколько её самых близких друзей.

— Вряд ли, Хосефина, надеюсь, вы извините меня, — ответил Теодор.

— Очень жаль. Конечно, я хотела пригласить и Рамона, но, похоже, он немного не в себе. Что ж, не будем о грустном, — сказала она, печально улыбнувшись, и лишь тот, кто был знаком с ней так же близко, как Теодор, мог заметить некоторую холодность её тона. — Adios, Тео.

Теодор склонился над её рукой, а затем удалился в сопровождении Ольги и супруг Идальго.

— Если он этого не делал, то почему ему кажется, что все думают на него? — с некоторым презрением в голосе спросил Карлос Идальго. — Уж лучше бы помалкивал себе...

— Карлос..., — взмолилась Изабель.

— На рузве ты сама не говорила от этом? — возразил жене Карлос, делая неопределенный жест дрожащей рукой, которую он тут же спрятал обратно в карман плаща. — Так что до тех пор, пока он в конце концов не сознается в содеянном... — Карлос презрительно фыркнул. — Он же все действует на нервы! Вот погодите! Он ещё припомнит какие-нибудь мелкие фактики, которыми сам себя и загонит в угод — рано или поздно это случится. К тому все и идет. Не знаю, чего он тянет...

— А если он невиновен? — с вызовом в голосе спросила Ольга.

— Он не ведет себя, как невиновный человек. Он любил её. Они ссорились. Так что то, что произошло между ними, вполне закономерно и объяснимо, — ответил Карлос.