Игра на выживание (СИ)

Мои пальцы замерли над клавишами и отказывались печатать, хотя мысленно я уговаривала себя не реагировать на провокацию и продолжать дальше делать отчет. Это заметил и Олег Евгеньевич.

— На восемь у нас с вами назначен очень важный разговор, — он отложил блокнот и плавно переместился мне за спину, отчего волосы на затылке встали дыбом. В этой схватке выйти победителем мне бы вряд ли удалось. Особенно после того, как потная рука с кольцом на безымянном пальце легла на моё плечо и начала его массировать. — Вы ведь помните, на каких условиях вас взяли?

Конечно, я помнила. Потому что бабушка слёзно просила мать Коробкова пристроить невинную девочку, ведь они когда-то вместе учились. Только никто не указывал на некий скрытый смысл или пункт в контракте, содержащий хоть слово об интимных услугах.

Стало страшно. На этаже оставались только мы вдвоём. По комплекции Олег Евгеньевич явно выигрывал. Однако повиноваться я не собиралась.

— На обычных, — ответила максимально по-деловому, чтоб не давать лишних поводов для провокации. — Вам нужна была помощница, а мне — работа. Ничего больше.

Мужчина наигранно тяжело вздохнул, цокнул и нарочито небрежно ляпнул:

— Жаль увольнять вас из-за пустяка, дорогая Василиса Владимировна. Думал, вы задержитесь в нашей компании.

“Сосиски” до боли сжали плечо, отчего я скривилась, всё же вида не подала и натянула на лицо глупую улыбку в стиле “ничего не знаю, моя хата с краю”. Надежда, что Коробков на это поведётся, таяла, но я цеплялась за неё, как утопающий за соломинку.

— Не понимаю, о чем вы сейчас, — голос задрожал, на глаза уже стали напрашиваться предательские слёзы отчаяния.

Он мог сделать что угодно. В любой миг. Действовать нужно было быстро.

Стрельнула взглядом на лежавший рядом с рукой телефон, с помощью которого я бы могла вызвать и оплатить такси. Брать сумку казалось глупостью, с таким подходом не следовало и начинать продумывать план побега. Да и пальто, что висело в углу у стеклянной стены, пришлось бы бросить. К сожалению, научиться бегать на каблуках мне не довелось, а сменка в виде весенних ботинок пряталась в обувной коробке под столом. В борьбе за честь и достоинство стоило рискнуть замерзшими ногами.

Я осторожно начала перемещать ладонь с мышки на смартфон, чтоб мгновенно ринуться к выходу, но не успела. Со словами: “Всё ты понимаешь!” — Олег Евгеньевич придвинул меня вместе со стулом вплотную к столу, одной рукой обхватил за шею, будто собрался душить, а второй моментально залез под рубашку.

Казалось, мой душераздирающий крик разносился по всему зданию. Я брыкалась, пыталась боднуть головой наглеца, старалась выбраться из цепкой хватки, и с каждым движением всё сильнее усугубляла ситуацию. Увязала, как в зыбучем песке.

Коробков громко хохотал на ухо, облизывал шею и бессовестно мял грудь.

— Тебя никто не услышит, хоть заорись, — злорадствовал мужчина и сильнее сдавливал горло.

Это был конец. По крайней мере, в тот момент я считала именно так. Во всём здании на этажах оставалась пара человек, и те вряд ли могли распознать мои вопли и понять, что они совсем не радостные.

Отчаиваться было нельзя, хотя в голове уже мелькнула мысль: “Просто так он не отстанет. Возьмёт, что хочет, а потом уже отпустит.” Поэтому вместо крика я перешла на тихие ругательства, при этом прилагая все усилия, чтоб вырваться из крепкого захвата.

— Расслабься, тебе будет очень хорошо, — шептал прямо на ухо Олег Евгеньевич и похрюкивал. Потная ладонь наконец освободила грудь и заскользила вниз, к краю юбки.

В тот момент я мысленно обрадовалась, что надела свою любимую длинную и плотную юбку-карандаш. Она налезала на мои бёдра с трудом, однако и снимать её оказывалось на деле не так просто.

Нужно было действовать. Бежать и звонить в полицию. Именно поэтому я схватила дрожащими пальцами телефон, только мерзкая ладонь вырвала гаджет и бросила на пол, в угол кабинета. Рука с горла в мгновение ока переместилась на голову и больно схватила за волосы. Кожу на затылке обожгло.

Тело затрясло от ужаса, когда меня буквально выволокли из-за стола и потащили к закрытой двери в кабинет. ЕГО кабинет. Туда, где можно закрыться и быть уверенным, что никто ничего не заметит.

В агонии я завизжала, отчего Олег Евгеньевич опешил и зашипел низким голосом:

— Успокойся и наслаждайся, всё равно никуда не денешься. Не ты первая, не ты последняя.

Голос охрип, и я по-прежнему билась в крепких руках, пытаясь выбраться из западни. Как рыба об лёд в поисках воды. Коробков погано похрюкивал, медленно передвигаясь к кабинету. Шаг за шагом.

С каждой секундой в руках начальника я теряла веру. Перед глазами всё плыло из-за слёз, голова кружилась, в висках били барабаны. Казалось, ещё немного — и я просто рухну в руках насильника. Почему-то именно тогда мне подумалось о словах матери, когда она уверяла меня меньше работать и найти нормальные отношения. Только постоянно что-то не складывалось. А уж к двадцати девяти годам желание искать кого-то вообще пропало.