Игра на выживание (СИ)

Эта сторона босса мне нравилась куда больше той, с которой я сталкивалась каждый день на работе. В одночасье злой, ехидный и грубый мужчина превратился в курочку-наседку. Он обеспокоенно порхал бабочкой вокруг меня, притащил неизвестно откуда трёхлитровую банку настоящего мёда — не магазинного с биркой, а деревенского душистого. И хоть я всеми фибрами ненавидела мёд, не могла отказаться от горячего чая с ним, когда босс приносил его и смотрел так грустно-грустно.

В приёмной он оборудовал медицинский пункт: на всех возможных поверхностях лежали кружки, несколько видов градусников, таблетки, какие-то баночки с синей жидкостью — Люцифер сказал, что этим нужно полоскать горло. Приказной тон не давал и шанса на отказ. Он даже попытался проверить покраснение с помощью специальной деревянной лопатки и попросил открыть рот. Боясь провала операции, я запротестовала и сбежала на некоторое время в туалет.

Не хватало, чтоб он ещё мои гланды увидел.

Любой мой каприз исполнялся в течение получаса. Вместо домашней еды в обед нас ожидал накрытый стол с яствами на любой (даже самый привередливый) вкус. Мои тихие мольбы остановиться и начать работать в обычном режиме не привели к успеху.

Наверное, ему было очень сложно, ведь каждый час он, как по расписанию, являлся в кабинет и начинал лечебные экзекуции. Ему, как и мне, это не приносило удовольствия. Притворство утомляло не меньше обычной работы, а Никита Алексеевич буквально разрывался между звонками, разъездами по городу и мной. Даже перенёс несколько важных встреч с подрядчиками на следующую неделю. Однако остановиться или пойти на попятную я не могла.

Всё шло своим чередом. Подруги крутили у виска пальцем и искренне считали меня сумасшедшей. Одна Сашка наоборот похвалила за находчивость. Хотя она не знала, что избавиться на некоторое время от босса и общения с ним совсем не получилось, скорее даже наоборот. Теперь начальник с регулярным постоянством нарушал моё личное пространство, щупал, постоянно задавал вопросы и заботился изо всех сил. Коих у него осталось совсем мало.

К счастью, некоторые планы ему сдвинуть не удалось. В пятницу Кузьмину пришлось почти на целый день оставить офис вместе со мной. Он попросил по мере возможности отвечать на звонки — но только критически важные, много пить, измерять температуру каждый час и писать ему в мессенджер о состоянии здоровья. Мужчина возмущался, что вирус — будь он неладен — крепко за меня взялся, если уж мне не удалось ни на йоту поправиться за четыре дня. С напутственной речью и целым списком ценных указаний он вручил мне телефон и ускакал. А я наконец вздохнула спокойно.

Как Люцифер и просил, отвечала только на действительно важные звонки и в размеренном темпе делала бумажную работу, когда на этаж ввалилась запыхавшаяся Ирка. Она поправила сбившуюся розовую юбку-тенниску и требовательно рявкнула:

— Срочно нужен кофе.

При этом девушка решительно направилась в сторону нашей с Кузьминым кухни. С бешеным криком я ломанулась следом:

— Не трогай!

Подруга усмехнулась, откинула русую косу на спину и заметно ускорилась. Она вцепилась в пачку зёрен и заверещала:

— Ты себе вкусный кофе замылила, а у нас какая-то ерунда на этажах! Сейчас так вообще только автомат остался, машина уже месяц сломана! Мне придется для всех бухгалтеров варить, чтоб самой попить!

Я, будто маленький ребёнок, схватилась за упаковку и потянула на себя:

— Мне за “вредность” кофе положено, у тебя работа спокойнее. Пейте что-нибудь другое. И вообще, можно тут попить, зачем уносить?

Я точно знала: то, что попадает в отдел бухгалтерии, обратно не возвращается. А уж прощаться со своей родимой арабикой, которую достала изначально специально для шефа и незаметно подсела сама, не планировала.

— Не буду я тут пить, — отрезала строго Самойлова, воровато обернулась и резким движением вырвала у меня из рук пачку. — Люцифер ещё не пришел? Говорят, приехал уже.

С грустью посмотрела на кофе и скривилась. А стоило только всего один раз позволить Ирке одолжить зерна!

— Вряд ли, — отмахнулась от подруги. — Он до позднего вечера не появится.

Подруга кивнула, задумались на мгновение и тихо уточнила:

— Ты всё ещё больной притворяешься? Или уже "вылечилась"?

Отвернулась к окну, потому что смотреть на Ирку в этот момент не могла. То ли стеснялась её реакции, то ли боялась.

— Нет.

— Почему? — напирала она.

Вздохнула тяжело и призналась:

— Потому что мне нравится его забота, хоть она и бывает чрезмерной.

Самойлова сперва ненадолго замолчала, а после взвыла и начала неистово хохотать. Она вцепилась одной рукой в столешницу и складывалась пополам от смеха. Когда её истерика сошла на нет, девушка с надеждой спросила:

— Ты же пошутила, да? — после моего молчания в ответ она обеспокоенно затараторила. — Ты не могла в него втрескаться по-настоящему! Не могла ведь, правда? Господи, Вась, и как только тебя угораздило, а? Что теперь делать? Я, конечно, понимаю, он вроде бы свободен, но это ещё не доказано. Некоторые девочки с бухгалтерии убеждены, что он женат и точка. Кто-то даже видел его жену.