Игра на жизнь

– Девиумы тоже были графами? – Пуэлла приподняла брови.

– Верно, – отец уселся в кресло. – Это было очень давно, и с тех пор я о них ничего не слышал. Как им сейчас? Я бы принял их у себя в гостях, – задумчиво произнес он.

– У них своя таверна “Серебряный лебедь”, – отводя взгляд, ответила Пуэлла. – Я там бывала…

– Значит, ты уже знаешь их? – начал Ризус, подсев к дочери на подоконник. – В письме Девиумы спрашивали, есть ли в нашей семье кто-то по имени Пуэлла.

Молодая женщина отвела взгляд и трепетно сказала:

– Ах, папа, – Пуэлла прижала руки к груди, – Девиум-младший был настолько со мной любезен, что сердце мое надолго его запомнило. Если бы не шулерство, то я бы не лишилась его доброго расположения, – она вздохнула. – Увы, но судьба никогда более не предоставит шанс объясниться с ним.

– Не печалься, дорогая, – Ризус чуть обнял дочь, – Ваша встреча возможна. Пожалуй, я приглашу Девиумов в гости. Пора возобновить давнюю дружбу с ними.

Слова отца поселили в сердце молодой женщины светлую надежду. Она вскоре встретиться с Апонаном: как тут не удержаться от счастья? Он увидит, что Пуэлла сдержала данное ему слово, и, возможно, примет её.

– Спасибо! – улыбнулась молодая женщина. – Спасибо, папа!

Пуэлла направилась в свою спальню. За гостиным залом сквозь портьеры шел коридор, освещаемый подсвечниками на тумбе. В нем находились три двери. Первая из них вела в гостевую спальню, где остановилась Пуэлла. Там находилось все то же окно, не пропускающее свет, и синие тяжелые портьеры. Обитая черным бархатом мебель из красного дерева сливалась цветом с паркетом. Светлая лепнина на стенах выделялась среди всей комнаты. Свет от свечей погружал комнату в таинственность.

Ризус же направился ко второй двери, что вела в его спальню. В ней расположились резная деревянная мебель, секретер и большая кровать, спрятанная за плотными тканями. Напротив камина с зеркалом располагался столик, где Ризус читал письма и шил шляпы. На тумбе стоял бронзовый подсвечник и запасные сальные свечи. Строгая симметрия в комнате соблюдались во всем: от положения мебели до размещенных на столешнице вещах.

При помощи слуг Пуэлла переоделась в сорочку и осторожно легла на кровать. Розовая ленточка, что когда-то украшала волосы Фелиции, всегда была на шее Пуэллы. Субдола подолгу разглядывала вещицу компаньонки в зеркале, чтобы воскрешать в памяти те дни, когда она и мисс Люденс наслаждались обществом друг друга.

Фелиция была достойна лучшей судьбы, чем попасть в руки карточного игрока. Пуэлла сожалела, что взяла её под собственное покровительство. Но иной раз среди ночи молодая женщина чувствовала благодарность судьбе за то, что она протянула ей руку помощи, хотя бы и так ненадолго. Пуэлла обещала себе, что честным образом жизни она постарается загладить свою вину перед дорогой компаньонкой. Она прижала к себе атласную ленту.

С возвращением к отцу Пуэлла привыкала к размеренному образу жизни. Чем дольше она помогала отцу по магазину, тем больше понимала прелесть стабильного существования. Когда интриги и суета не занимали душу молодой женщины, когда совесть не давала болезненно о себе знать, тогда к ней приходило понимание истинного бытия.

Но как бы Пуэлла не склонялась к нравственности, её сердце все же требовало приключений. Новые места манили молодую женщину. Если бы она удовлетворила это стремление с Апонаном, то нашла бы истинное блаженство. Это желание она отложила на будущее. С чистой совестью и в полнейшем спокойствии она потушила свечу и легла спать.