Игра навылет

– А мы согласные, – отвечали мастера. – С завтрашнего дня начнём работать по правилам. С лесами и со стремянками. С поясами и с проверенными тросами. С наблюдающими и со страховками. С перерывами и сколько положено часов. Тебя руководство первого же за ворота выставит.

Циклон приближался, и его дыхание уже ощущалось в порывах ветра, швырявшего в лицо ледяную крупу.

Мотаясь по причалам и ругаясь с докерами, он наглотался холодного воздуха и не мог уже говорить, а только сипел.

Ну всё, сказал он себе, хватит рисковать здоровьем – нужно садиться на больничный.

Позвонил Солодову и, услышав в трубке знакомое хрюканье, понял, что у приятеля отличное настроение. Наверняка он сейчас общается с какой-нибудь симпатичной пациенткой.

– Ты ведёшь приём? – спросил он. – Прийти к тебе можно? Я застудил горло и хочу несколько деньков посидеть дома.

– Очень кстати, – обрадовался доктор. – У меня тут одна молодая особа, и у неё, между прочим, тоже болит горло. Я нахожу, что это крайне симптоматично.

– Чем лечат такие заболевания? – поинтересовался он. – Коньяком?

– Это хорошее средство, – согласился Солодов. – Оно многим уже помогло.

Он быстро сгонял на машине в универсам и уже через двадцать минут входил в поликлинику. В одной руке держал букет алых роз, а в другой коньяк. И все пялились на него, когда он пересекал холл и поднимался по лестнице на третий этаж.

Постучавшись в дверь, вошёл в кабинет и увидел склонившегося над бумагами доктора и сидевшую рядом с ним молодую женщину.

Он вручил ей букет, и она ужасно смутилась и сделалась вся такого же цвета, как розы. Это замечательно сочеталось с рыжими волосами, поднятыми кверху и стянутыми чёрной лентой. Он сразу же вспомнил известные полотна Мане.

– Я психолог, – объяснил он свой поступок. – И сейчас для вас моральная поддержка намного важнее, чем любые лекарства. Хотя и лекарства у нас в арсенале тоже имеются. – Он щёлкнул пальцем по пузатой бутылке.

– Это всё так неожиданно. – Она продолжала стесняться и пыталась спрятать нагое тело, изгибаясь так, чтобы грудь опустилась ниже и не торчала в вырезе платья. – Мне право же очень неловко.

– Вы ведь певица? – Он отошёл к окну и разглядывал её теперь издали, оценивая в целом – лицо и фигуру. Как и полагается делать, когда знакомишься с настоящим произведением искусства. – И вы очень страдаете из-за того, что у вас творится сейчас с горлом. Я не ошибся?

Солодов отодвинул в сторону стоявший на полке цветок и, сняв стопки, поставил их на стол. Достал из ящика стола штопор и, открыв бутылку, налил всем коньяка.

– Я не могу противиться врачам. – Пожав плечами, она тоже взяла стопку. – А в том, что касается профессии, вы ошиблись. Хотя и не очень сильно. Я не певица, но действительно существую в музыке. Играю на флейте и, конечно же, жутко переживаю из-за того, что происходит в настоящий момент с моим горлом.

– С горлом вашим всё будет нормально, – заверил её доктор. – Подержите пару недель в тепле, пополощите шалфеем и ромашкой – и снова будете свистеть как соловей.

– Где я их возьму, эти две недели? – Она открыла сумочку и вынула из неё расписание концертов. – В субботу я выступаю в капелле, а в следующий вторник мы играем в филармонии. Я не могу не участвовать – меня просто уволят из оркестра.

– Нельзя так издевательски относиться к себе, – продолжал стоять на своём Солодов. – Поговорите с вашим руководителем – пусть найдёт вам замену. Вы перетрудили ваш дыхательный орган – и нужно дать ему отдохнуть. Это просто, как аксиома.

– Я думала, что вы мне поможете. – Она встала резко и направилась к выходу. – Извините, доктор, что отняла у вас время.

– Погодите, не убегайте, – загородил ей дорогу психолог. – Во-первых, вы забыли букет. А во-вторых, не дали мне свой телефон.

Она как-то странно посмотрела на него. Как будто он был отчасти прозрачный, и за ним находился экран. И на нём мелькали, сменяя друг друга, кем-то отснятые на кинокамеру картинки из будущего.

– Вы поставили меня в тупик. – По её лицу было видно, что она в самом деле не знает, как ей поступить. Стояла и переминалась с ноги на ногу. – Мне, конечно, случалось получать в подарок цветы. Но совсем при других обстоятельствах. Чаще всего от родителей, в мой день рождения.

– У вас нет поклонников?! – удивился он. – У такой красивой и талантливой женщины?! Я вам не верю.

– Есть, конечно, – сказала она. – Всегда на концерте присутствует какая-нибудь восторженная старушка. Сидит с нарциссами или с тюльпанами, выращенными на своём участке. И когда затихает последний аккорд, бежит, спотыкаясь, к сцене и, сияя от счастья, протягивает мне цветы. Мне всегда бывает ужасно стыдно за себя и за это создание Божье.

– Понимаю вас, – кивнул он. – Больше всего мы бываем беззащитны, когда нас пытаются отблагодарить. Особенно тогда, когда и благодарить-то особенно не за что.