Игра навылет

— А то. Его знают все участники. Во-первых: кто не представит свидетельства о своем воинском звании, не допускается в число участников турнира. Во-вторых: кто изобличен в вероломстве, тот с позором изгоняется с турнира, а гербы его низвергаются и попираются ногами других участников турнира. В-третьих: кто действиями или даже только словами оскорбит честь дамы, тот будет побит и изгнан с турнира. В-четвертых: кто женится на простолюдинке, тот исключается из числа участников турнира…

— Лихо! — рассмеялась гостья. — «Свидетельства» вы сами, конечно, готовите типографским способом. А в вероломстве кого тут изобличать? Того, кто заплатил за участие? Ваших клиентов с их тягой к нестандартным развлечениям?

Не буду я тебе отвечать на наивные вопросы…

Опять загремели трубы: турнир начался. Что-то она погрустнела. Глупая, сейчас же начнется самое интересное! Э, куда ты сорвалась с места? Туда нельзя! Схватил за руку.

Взгляд синеглазой полоснул, обжег. Он отпустил ее руку и отошел, словно какая-то неизвестная сила толкнула его прочь.

* * *

Маленький катерок, называемый старожилами «речной трамвай», неспешно переплывал через Днепр. Вера Лученко не захотела сидеть внизу. Она стояла на верхней палубе, облокотившись о поручень, и смотрела на разлегшийся на своих холмах Киев. На берегу среди зелени поблескивали маковки золотых куполов. Город был точно изумрудный царь в сверкающих драгоценностях.

Город — отличная декорация для разнообразных историй. Муравейники домов, мигающие окна… Что там внутри, за стеклами, происходит? Какие страсти зарождаются — слово за слово, жест за жестом? Последние поезда метро, пустые темные подворотни, заброшенные дома, торчащие скелеты новостроек. Подземные переходы со спертым воздухом. И люди, люди, потоки людей и автомобилей. Встречи, прощания, центробежная сила узких тропинок воображения… Одинаковые жесты: ладонь возле уха, в ней мобильный телефон — и человек отсутствует.

Нескончаемая река взглядов, обращенных внутрь себя, — на эскалаторах, в длинных утомительных пробках, в эпилептически дергающемся транспорте. В летних кафе за столиками заплетаются нити будущего, и загадки возникают уже сейчас: почему так сердито, с надсадным кашлем кричит в трубку этот седой мужчина? Почему отводит взгляд от своего парня эта девушка? Почему за ними наблюдает некто и усмехается? Почему резко встал и ушел парень с фотоаппаратом? Почему вон та женщина всем спокойно улыбается, но рука с чашкой кофе дрожит? Почему вот уже в третий раз прошел мимо столиков парнишка в желтой футболке? И старушка эта так суетливо трется у столиков…

Счастливы в городе любители загадок: им предоставили огромную книгу, полную головоломок, и ответов в конце нет. Может произойти все, что угодно. В любой момент могут сдать нервы. В любую секунду люди, живые городские персонажи, могут показаться кому-то пустыми шахматными фигурками. Небрежной рукой их смешают, сбросят с доски, отщелкнут куда-то — и забудут навсегда.

Родной город привычен, как собственная, изученная до последнего гвоздика квартира. Как в детстве: теплота, забота родителей, родственников. Растворение без настороженности. Это приезжему надо оставаться самим собой, не теряя бдительности. Город его не сразу принимает: он пробует пришельца на зубок, крутит так и эдак. Пытается перестроить его по своему образу и подобию, поменять привычки, приспособить его устав к своему монастырю. Ваяет под себя, отсекая все лишнее — пока пришелец не перестанет натыкаться на острые углы, пока не впишется в ритм городского дыхания.

Киев Веры Лученко рос вместе с ней и внутри нее. Она познавала его, как познают в детстве себя, свое тело и собственное «я». Он вырастал в ней по частям. Как если б она оказалась в темной комнате: электричества нет, только за окном вспыхивает неоновая реклама, и с каждой вспышкой можно увидеть все больше, узнавая, где что находится. Ага, вот стул — можно сесть. Новая вспышка — виден буфет с посудой и прочая меблировка. Так и осваивалась. Вспышки постепенно помогли создать цельную картину. И когда она начала понимать, что такое город и в каком именно городе она родилась, — оказалось, что они уже вросли друг в друга. Путешествовала, неся Киев в себе. Он в ней, а она в нем. И никогда от него не избавиться, даже если уехать в другую страну навсегда.