Игра навылет

Полина Кутузова прошлась вдоль стен, чтобы посмотреть на полотна. Пока она любовалась живописью, несколько самых любопытных женщин утащили Милену-администраторшу на угловой диван, требуя сведений о новенькой. Каковые сведения тут же и получили: замужем за прибалтийским богачом, торговцем морепродуктами. Будет приходить в клуб, пока муж ведет переговоры с киевскими политиками и дельцами о расширении бизнеса. А еще она говорит манерно, с акцентом: от мужа заразилась, не иначе, сама-то русская…

Тем временем Кутузова почти с молитвенным выражением лица разглядывала изображения государственных деятелей, писателей, композиторов, ученых и певуче восклицала:

— Наполлэон!

Этот персонаж был единственным, кого она поименовала правильно. Всех остальных изображенных господ мадам Кутузова называла, мягко говоря, неточно.

— Аматтэй Моцартт! — было сказано у портрета Грига.

— Ботткин! — восторженно произнесла она перед изображением физиолога Павлова.

— О! Обожжаю! Зигмунд Фройт! — вскричала она, указывая розовым хищным пальчиком на Федора Михайловича Достоевского.

После чего несколько дам, постоянных посетительниц клуба, поставили диагноз: «Необразованна, глупа, непосредственна». И барометр общего отношения к Полине Кутузовой установился на отметке «тепло».

Почирикав на тему тряпок и проявив в этом предмете недюжинные познания, Полина окончательно стала своей в компании состоятельных женщин. С ней охотно общались, улыбаясь ее жадным детским вопросам. «А что вы тут делаете, так и сидите в клубе целыми днями? А кто придумал развлекаться здесь женской компанией? А зачем? А кому принадлежит помещение? Неужели одних взносов хватает, чтобы содержать это все?»

С любопытством Полина Кутузова выслушивала ответы. Придумала клуб вроде бы Милена, очень энергичная тетка, и тут же принялась осуществлять идею. Есть некто дон Марлон, спонсор, или хозяин, или кто его знает, как назвать — может, учредитель. То ли немец, то ли итальянец, а скорее всего — такой же наш человек, как и все. Просто похож чем-то на актера Марлона Брандо: это заметила Милена Лысобок. Так с тех пор и повелось. За год один раз всего приходил, а так его никто не видит. Какой-то бизнес у него, видимо, общий с некоторыми женами высокопоставленных. Иногда появляются юристы и еще какие-то бизнесмены, шушукаются и договариваются… А нам-то какая разница? Нам он, кстати, еще и помогает, дает полезные советы, сводит с юристами. А клуб — классное место, можно тут сутками сидеть, смотреть фильмы и тряпки, журчать о женском, смотреть модные показы и получать прочие удовольствия.

* * *

Киев встретил Андрея Двинятина обволакивающей жарой. В зале ожидания Бориспольского аэропорта было чуть прохладнее, чем снаружи. Первым делом он купил коробку конфет и с ее помощью, подключив обаяние, выяснил: его возлюбленная благополучно приземлилась в Борисполе. Следовательно, разыскивать ее нужно в Киеве. Тогда скорее в город!.. Хорошо хоть, что очереди на автобус до центрального вокзала не оказалось и можно было сразу нырнуть внутрь, а там кондиционер.

Домашний номер он набрал еще раньше, сойдя с трапа. Молчание. Потом Вере на работу. Занято. К ней в клинику, что возле Севастопольской площади, Андрей вначале не собирался ехать. Можно и по телефону все выяснить, хотя вряд ли его любимая там появлялась… Однако дозвониться до главврача было невозможно. В трубке звучала музыка и слова «Подождите, вас соединят». Это было невыносимо, тем более что вначале Андрей звонил с мобильного, еще по пути в город. Затем принялся названивать из телефона-автомата, куда можно было просто бросать мелочь. С пятнадцатой примерно попытки наконец ответила секретарша. И посыпались вопросы: кого, чего, кому, чему — не разговор, а урок русского языка по теме «падежи».

Пришлось плюнуть, ловить такси и ехать лично. В приемной его безуспешно пытались задержать, но главного в кабинете все равно не оказалось. Вместо простого и ясного объяснения, где же он, женщина громко возмущалась поведением Двинятина. Он не стал слушать ее и побежал по этажам, едва не сбивая с ног людей в зеленых и белых халатах и пациентов. Главврач, вытащенный с корнем с какой-то летучки, ничего не понял, сразу сказал: а что? Она в Андорру улетела, к мужу. «Это я муж», — вздохнул Андрей… Главврач радостно его перебил и нажаловался: психотерапевта все с нетерпением ждут, пациенты записаны на месяц вперед, звонят все время и спрашивают ее, прямо ажиотаж. Словом, пусть Вера Алексеевна выходит из отпуска раньше.

Все остальные места, где могли знать про Веру, Андрей объехал за несколько часов. Только вначале еще заскочил домой в надежде найти какую-нибудь записку или другое объяснение. Однако ничего подобного там не оказалось. Более того, практически весь летний гардероб его подруги висел в шкафу нетронутый. Андрей разволновался не на шутку…

Не будем впадать в ступор, сказал он сам себе. Отвлечемся на розыски любимой.

Лиду Завьялову, актрису, в театре он не застал. Зато она была недалеко, тут же в центре Киева, у себя дома.