Игра не ради игры

«Меч Хрольва Пешехода. Принадлежал великому воину, прославившемуся своей силой и доблестью. Легендарный предмет. Урон — 320–360 единиц. +38 к силе; +32 к выносливости; +18 % к возможности нанести критический удар; +15 % к увеличению выпадающего из убитого врага золота; +56 % к увеличению наносимого урона от умения „Тройной клинок“; +24 % наносимого врагу урона переводится в жизнь владельца меча. Прочность — 760 из 760. Минимальный уровень для использования — 110. Ограничения по классу — воин. Меч становится личной вещью сразу после получения. Украсть, потерять, сломать, продать, передать, подарить невозможно. При смерти владельца не пропадает из сумки. При удалении из инвентаря или личной комнаты будет уничтожен».

Нет, вы поняли? У меня есть супермеч, но я не могу ни использовать его, ни нажиться на нем. Подозреваю, что на аукционе я бы мог поднять нормальные деньги — оружие крайне толковое, и думаю, ушло бы быстро и задорого. Но оно только мое! А сто десятый уровень — да я, скорее всего, его и вовсе не получу.

В общем, молодцы разработчики. Красиво…

Я посидел еще пару минут, посмотрел на начинающее темнеть небо и пошел обратно по равнине, в сторону знакомых развалин. Все, что я мог сделать здесь, — сделал. Лучше б вообще не ходил…

Отойдя довольно далеко, я зачем-то обернулся и увидел быстро приближающуюся к рощице фигурку в подштанниках — похоже, это был Гвегорий, спешащий на встречу со мной.

— Давай, давай, смертничек. Улыбок тебе! Вряд ли дриада теперь даст себя кромсать, — хмыкнул я.

И точно, фигурка вбежала в рощу, и через минуту там пыхнуло огнем.

— Есть на свете справедливость. Ну хоть какая-то, — сказал я, сплюнул и побрел к руинам.

Глава 10 ВСЕМ СЕСТРАМ ПО СЕРЬГАМ

Когда я дошел до развалин, уже почти совсем стемнело. На небо высыпали крупные звезды, вылезла луна — большая и плоская, как блин. В траве застрекотали цикады, или кто там стрекочет по ночам. Красота и благолепие, одним словом.

И до всей этой красоты мне не было вообще никакого дела — я устал как собака. Я пешком столько не ходил лет пятнадцать, с тех пор как в походы таскался с друзьями. Да и тогда мы столько не ходили. Мы добирались до живописного места, доставали удочки и водку — и все. И весь поход.

Войдя в арку, я выдохнул воздух и сказал:

— Ну слава богу, дошел. Посижу минут десять — и в деревню. И спать.

Знакомые по Грингворту перестук костей и лязганье зубов сообщили, что у меня тут есть собеседник, который рад моему приходу. И точно — от груды валунов, которые скорее всего раньше были входом в замок, ко мне, радостно вскидывая мосластые коленные суставы, поспешал скелет двадцать второго уровня, помахивающий на ходу ржавым мечом. В глазницах у него призывно и радостно горели зеленые огоньки.

Я достал палицу и уже привычным движением вскинул щит на уровень предплечья, прикрывая правую сторону. Накаркал. Так и знал, что они по ночам вылезают, неугомонные. Не дай бог еще и лич заявится посмотреть, кто тут в гости зашел.

Скелет добежал до меня и со всей дури попытался перепахать мечом. Я принял удар на щит, саданул незваному гостю сначала по ребрам, слева направо, и с того же замаха нанес удар снизу вверх, прямиком в лязгающую челюсть. Двойной удар выбил из супового набора процентов шестьдесят жизни и отбросил его назад. Впрочем, скелет тут же ринулся в новую атаку, пытаясь круговым ударом снести мне голову. Я присел, пропустил меч над собой и тут же саданул палицей в тазобедренную часть. Скелет хрустнул и распался на составляющие.

— Расту, с трех ударов уделал, — довольно осклабился я и огляделся, не лезет ли кто еще.

Желающих больше не было — тишина и ночь стояли над развалинами.

Я только было нагнулся посмотреть, чем был богат последний смотритель замка гордого и смелого, но покойного лендлорда, как тишина кончилась.

За стеной, отделяющей замок от кладбища, раздались крики:

— Агрю на себя!

— Витя, сволочь, чего ждем?

— Да куда ты по могилам бежишь! Ты всех поднял!

— Прячься!

От чего надо прятаться, я увидел через минуту. Даже по отблескам было понятно — фаербол, причем очень большой. Он бахнул, судя по всему, где-то в центре кладбища. Небо засияло всеми цветами спектра.

— Прям День Победы, — сказал я, сгреб не глядя хабар из скелета и поспешил к пролому.