Игра Нептуна

– Стащил, – спокойно ответил Адамберг. – Эти вилы, Данглар, были очень старыми, с полированной резной ручкой и ржавой поперечиной. Но зубья блестели, они были начищены, никакой земли, никакой грязи. Вычищенные, нетронутые, чистые, как утренняя заря. Что вы на это скажете?

– Что это странно, но для обвинения маловато.

– Напротив, все ясно как день. Как только мой взгляд упал на вилы, у меня в голове словно что-то взорвалось – бах! – и я понял все.

– Взорвалось, как жаба?

– Вроде того. Мне вдруг открылось реальное нутро этого Сеньора, полное мерзостей и пороков. Я поднял глаза и вдруг увидел, что он стоит у двери сарая, держа на поводке своих дьявольских собак, которые покусали Жанно. И смотрит на меня. А когда судья Фюльжанс смотрел на кого-нибудь, Данглар, человек всегда пугался. Он спросил – с обычной надменностью в голосе, – какого черта я делаю в его владениях. Я ответил, что хотел устроить очередную пакость, развинтить верстак. Он поверил и повелительно указал мне на выход, сказав: «Беги, парень. Я считаю до четырех». Я помчался к ограде как сумасшедший, потому что знал: на счет «четыре» он спустит собак. Одна из них вцепилась мне в ногу, но я вырвался и перелез через стену.

Адамберг поднял брючину и ткнул пальцем в длинный шрам:

– На память от судьи Фюльжанса.

– Это собачий укус, – поправил Данглар.

– Это одно и то же.

Адамберг глотнул джина из стакана Данглара.

– На суде не были приняты во внимание мои показания о том, что я видел судью в лесу. Меня сочли необъективным свидетелем. И они не приняли вилы как улику, хотя расстояние между ранами точно соответствовало расстоянию между зубьями. С этим у них было много хлопот. Судья запугивал и угрожал, и новая экспертиза доказала, что глубина ран на полсантиметра превышает длину зубьев. Кретины! Как будто судья не мог сначала всадить вилы, потом воткнуть шило в каждое отверстие и сунуть его в руки моему брату. Не просто кретины, а трусы. Председатель суда тоже был прихлебателем Фюльжанса. Куда проще оказалось обвинить шестнадцатилетнего подростка.

– А глубина соответствовала длине шила?

– Да. Но я не мог предложить эту теорию, поскольку орудие убийства таинственным образом исчезло.

– Любопытно.

– Все говорило против Рафаэля: Лиза была его подругой, он встречался с ней вечером у водокачки, и она забеременела. Обвинитель заявил, что он испугался и убил ее. Но, чтобы осудить его, Данглар, им не хватало главного – орудия убийства, которое доказывало бы его присутствие на месте в это время. А ведь Рафаэля там не было – он играл со мной в карты. Помните, во дворике. Я заявил об этом под присягой.

– А поскольку вы были полицейским, ваше слово перевесило.

– Да, я воспользовался своим положением и врал до конца. А теперь, если хотите достать шило из заводи, прошу.

Адамберг посмотрел на своего заместителя, прикрыл глаза и улыбнулся – впервые с начала разговора.

– Это было бы пустой тратой времени, – сказал он. – Я давно выловил шило и выбросил в мусорный бак в Ниме. Вода ненадежна, как и ее бог.

– Вашего брата оправдали?

– Да. Но слухи не только не стихли, они росли и становились угрожающими. Никто с Рафаэлем не разговаривал, все его боялись. А он мучился из-за провала в памяти, он не знал, сделал он это или нет. Понимаете, Данглар? Не знал, убийца он или нет, и не смел ни к кому приближаться. Я вспорол брюхо шести старым подушкам, пытаясь доказать ему, что, нанося удары три раза, невозможно получить прямую линию. Я нанес двести четыре удара, чтобы убедить его. Тщетно. Он был уничтожен, он прятался от людей. Я работал в Тарбе и не мог постоянно держать его за руку. Так я потерял брата, Данглар.

Данглар протянул ему свой стакан. Адамберг сделал два глотка.

– А потом я начал жить одной мыслью – разоблачить судью. Он уехал из наших мест, ведь на его счет слухи тоже ходили. Я хотел загнать его, отдать под суд и обелить имя брата. Один я знал, что Фюльжанс виновен. В убийстве и в разрушении личности Рафаэля. Я неотступно преследовал его четырнадцать лет, отслеживая его перемещения по стране, упоминания о нем в архивах, в прессе.

Адамберг положил руку на папки.

– Восемь убийств с тремя ранами в одну линию. С сорок девятого по восемьдесят третий год. Восемь закрытых дел, восемь виновных, пойманных практически с оружием в руках. Семь несчастных в тюрьме и мой исчезнувший брат. Фюльжансу всегда удавалось выкрутиться. Дьявол вечно исчезает. Просмотрите эти папки у себя дома, Данглар, прочитайте внимательно. Я отправляюсь в отдел на встречу с Ретанкур, а сегодня поздно вечером заеду к вам. Идет?