Игра об Уильяме Шекспире, или Тайна великого феникса

В «Гамлете» великий драматург предстаёт перед нами трагически перерождённым в купели страданий. Но несомненная связь этого перелома с крушением Эссекса всегда являлась для стратфордианских биографов весьма трудным пунктом. Ибо чем был для Шакспера граф Эссекс и что он был для Эссекса? Почему его так больно — на всю жизнь — могла ударить гибель бесконечно далёкого от него королевского фаворита? Биографам остаётся только ссылаться на то, что граф Саутгемптон, которому посвящены две шекспировские поэмы, тоже серьёзно пострадал за своё участие в мятеже, — это могло, мол, отразиться и на актёре-драматурге. Но факты говорят, что Уильям Шакспер в это время — после крушения Эссекса — занимается своими обычными делами: в 1602 году он приобрёл большой участок земли возле Стратфорда и строение в самом городе. Не могли особенно переживать крушение Эссекса и такие нестратфордианские «кандидаты в Шекспиры», как Бэкон или Оксфорд, принимавшие активное участие в процессе по делу мятежного графа и его сообщников и приложившие руку к его осуждению. Трагический перелом в мироощущении Великого Барда после 1601 года полностью соответствует фактам биографии Рэтленда — испытаниям и страданиям, выпавшим на долю недавнего падуанского студента, активного участника мятежа, друга и близкого родственника Эссекса.

Мы видели, что название актёрской труппы, которая играла «Гамлета», на титульном листе издания 1603 года отличается от того, как она названа в Регистре в 1602 году, где актёры, выступавшие в театре «Глобус», именовались «слугами лорда-камергера». Теперь они превратились в «слуг Его Величества». Дело в том, что одним из первых актов нового короля было упорядочение протежирования актёрских трупп. Отныне это считалось привилегией лиц королевской крови. Труппа лорда-адмирала стала именоваться «слугами Принца Уэлского», труппа, игравшая в театре «Куртина», — «слугами Королевы». Наивысшее королевское расположение снискала, однако, труппа «Глобуса», пайщиком которой был Уильям Шакспер и где за год-полтора до трагических событий февраля 1601 года немало времени провели молодые графы Саутгемптон и Рэтленд.

Уже через десять дней после своего вступления в столицу новый монарх приказал лорду-хранителю печати подготовить для этой труппы, ставшей «слугами Его Величества», специальный патент и скрепить его большой королевской печатью; королевский приказ, датированный 17 мая 1603 года, содержал даже полный текст этого патента — ничего подобного история Англии не знала! Не приходится удивляться, что, получив такое предписание, королевские чиновники в рекордно короткий — два дня! — срок изготовили уникальный патент и скрепили его большой королевской печатью, предназначенной для важнейших государственных актов. Пришедший от самого монарха текст патента был написан слогом Полония (в сцене представления принцу Гамлету прибывших актёров), он давал право «нашим слугам Лоуренсу Флетчеру, Уильяму Шекспиру, Ричарду Бербеджу, Огастину Филиппсу, Генри Конделу, Уильяму Слаю, Роберту Армину, Ричарду Каули и их партнёрам свободно заниматься своим искусством, применяя своё умение представлять комедии, трагедии, хроники, интерлюдии, моралите, пасторали, драмы и прочее в этом роде из уже разученного ими или из того, что они разучат впоследствии как для развлечения наших верных подданных, так и для нашего увеселения и удовольствия, когда мы почтём за благо видеть их в часы нашего досуга». Было указано также, что когда «слуги Его Величества» будут показывать своё умение «в их нынешнем доме, именуемом "Глобус"», или в любом университетском или ином городе королевства, то все судьи, мэры и другие чиновники и все прочие подданные короля обязаны «принимать их с обходительностью, какая раньше была принята по отношению к людям их положения и ремесла, и со всяким благорасположением к слугам нашим ради нас»^{79}.