Игра об Уильяме Шекспире, или Тайна великого феникса

Главной особенностью этих выступлений академика - и статьи, и интервью - является воинственный пафос отрицания самого факта существования "шекспировского вопроса": проблемы личности Великого Барда, безнадежно-глухое непонимание причин полуторавековой дискуссии, незнание ее истории, множество прямых ошибок, серьезных искажений фактов и проблем. Как это и было принято в ходе разных идеологических проработок прошлого, слабое знание (а то и просто незнание) подлинных конкретных литературных и исторических фактов шекспировской эпохи Н. Б. пытается компенсировать многократным повторением нехитрого набора обвинительных сентенций и приговоров. Роль обличителя "ересей", то есть отступлений от взглядов, считающихся официальными (в крайнем случае - официозными или поддерживаемыми большинством) в самых различных областях интеллектуальной человеческой деятельности, многим кажется беспроигрышной и соблазняет своей доступностью.

Разбирать аргументацию автора "Слова в защиту авторства Шекспира" - не просто. Одни и те же хаотично повторяющиеся на разных страницах и по разным поводам безапелляционные утверждения и гневные тирады в адрес "врагов Шекспира", графа Рэтленда, рэтлендианцев, "Игры об Уильяме Шекспире" и ее автора, новой датировки честеровского сборника перемешаны с многословными рассуждениями, не имеющими отношения к делу, но предназначенными произвести на неискушенного читателя впечатление некоей академичности. Поэтому я постараюсь рассмотреть главные доводы и утверждения этого оппонента, расположив их в удобном для восприятия порядке.

О проблеме личности Великого Барда. Такой проблемы, по мнению академика, вообще не существует. Есть странные люди, которые выступают против Шекспира, говорят, что не Шекспир написал шекспировские произведения, эти люди - враги Шекспира, антишекспиристы, рэтлендианцы. Нет никакого Шакспера - это выдумка рэтлендианцев, есть только один Шекспир, который родился и похоронен в Стратфорде, где ему поставлен памятник. То, что в ходе дискуссии о личности Шекспира этим именем (Shakespeare) принято обозначать только искомого Автора шекспировских произведений, а всех "претендентов на авторство" называют именами, зафиксированными при крещении, включая стратфордца, чье имя и при крещении и при погребении транскрибировано как "Шакспер" (Shakspere), академик упорно не хочет понимать. О необходимости четкого разграничения обозначений подробно говорится и в "Игре об Уильяме Шекспире", и в трудах западных специалистов (например, в последней книге Джона Мичела), но для Н. Б. элементарные правила научной дискуссии непостижимы, он мечет громы и молнии в Гилилова, который "превратил славное имя драматурга в чуть ли не постыдное прозвище... раздвоил его личность и имя" и т. п.

Собственно говоря, перед лицом столь глубокого и воинствующего непонимания самого существа сложной научной проблемы целесообразность продолжения диалога с такими оппонентами может быть поставлена под вопрос. Но история напоминает нам, что именно многолетнее табу и вызванное им молчание, оторванность от интереснейшей мировой дискуссии способствовали формированию и окостенению подобного рода дремучих представлений о ней у определенной части наших гуманитариев. Поэтому несмотря ни на что дискуссию необходимо продолжать, сосредоточиваясь на уточнении конкретных исторических и литературных фактов, на доведении до читателей подлинной истории Великого Спора, взглядов и аргументов его участников.

Посмотрим, как Н. Б. излагает и трактует важные факты о Шакспере (которого он везде "просто" величает Шекспиром). Вот самый неприятный для защитников традиции факт - неграмотность всей семьи стратфордца. О его неграмотных детях Н. Б. промолчал (и действительно - что тут скажешь?). Зато об отце Уильяма Шакспера, который, как мы знаем, вместо подписи рисовал на документах крест или другой знак, академик сообщил своим читателям потрясающую новость: оказывается, "отец Шекспира" был "видным католическим публицистом", чье богословское сочинение даже переводилось на испанский язык! Это примерно то же самое, что утверждать, будто отец Пушкина был секретарем райкома КПСС... Увы, открытие, способное потрясти все мировое шекспироведение, приключилось из-за того, что наш оппонент понял с точностью до наоборот подробно описанный в переведенной с английского и изданной в России книге С. Шенбаума эпизод с так называемым духовным завещанием!

По утверждению Н. Б., образование самого Уильяма Шакспера было выше, чем у Рембрандта (!), а что касается книг, рукописей, писем, то и от других писателей того времени, например от Бена Джонсона, "тоже ничего не осталось, все пропало". При чем тут великий голландский художник и как производилось "сравнение образований", можно только гадать, а насчет подвернувшегося под руку Бена Джонсона академику неплохо бы знать, что от Бена, несмотря на опустошительный пожар в его библиотеке, дошло немало принадлежавших ему книг (только в Библиотеке Фолджера их полтора десятка), а также рукописи и письма.