Игра по чужим правилам

Потому что Десантники – и это он знал совершенно точно – действительно способны лечить захваченные их «Мыслящими» тела. Конечно, поднять мертвеца, получившего пулю в сердце – это из разряда ненаучной фантастики, как и байки о потерянных и заново выращенных конечностях. А вот отладить обмен веществ, ускорить регенерацию тканей, в том числе и внутренних, заменить костную ткань в неправильно сросшихся конечностях и позвоночнике – на это они способны. Только цена в виде потери своего «Я» может оказаться чересчур высокой. Тогда, в четырнадцать лет, он без труда «втягивал» в себя личности Пришельцев, овладевал их памятью – и выплёвывал, как косточки от вишни. Но пройдёт ли этот фокус спустя столько лет? Что, если загадочная граница, отделяющая взрослых, беззащитных перед пришельцами, от подростков, лежит как раз в этих годах?

Медсестричка не подвела – всё сделала, как надо, и осталась с ним, выйдя за него замуж. Деньги, и правда, имелись – кроме пачки, выданной в день бегства, у него был ещё доступ к кое-каким негласным фондам, созданным как раз на такой случай. Квартирой обзавелись без особых сложностей; супруга окончила местный мединститут, стала врачом-стоматологом, они даже подумывали о ребёнке – но планы разбились вдребезги за какие-то полгода. Меланобластома. С раком и сейчас, в семьдесят девятом, толком не научились бороться, а уж тогда…

Как ни странно, он воспринял её смерть с облегчением. Не осталось никого, кто знал бы о его прошлой жизни и мог бы навести на него охотников, которые – никаких сомнений! – ещё ищут, вынюхивают, ждут. Кто они – бывшие коллеги или Десантники – это не так уж и важно. Главное: пощады не будет, а потому, надо успеть перенести на бумагу, зафиксировать, надёжно укрыть всё, что успел наработать и «спецотдел», и он сам, за годы добровольного изгнания. Когда-нибудь люди прочтут это – и ужаснутся.

Он поворочался в каталке – в бок впился твёрдый предмет. Он пошарил в кармане и извлёк зелёное рубчатое яйцо. Может, сознание Пришельцев и в самом деле способно справиться с его болячками, но он не намерен это проверять. Когда придёт время, он просто выдернет кольцо. Второго шанса Десантники не получат. Во всяком случае – не от него.

– Дядь Витя, вам хлеб нужен? Мама попросила сбегать в булочную, могу и для вас взять!

Это Томка, соседская девчонка. Томке двенадцать лет, и её интересы совсем не похожи на интересы ровесниц – читает фантастику, собирает книжки о космосе и всё время сетует, что в Вологде нет большого, современного Дворца Пионеров, как в Москве или Калуге – как тот, что показывали в кино «Москва-Кассиопея», с кружками юных космонавтов и астрономов. На этой теме они и сблизились – изыскивая средства борьбы с тоской, порой совершенно невыносимой в четырёх стенах, он купил по объявлению в городской газете самодельный любительский телескоп-рефлектор, и с тех пор часто проводил ночи возле этого агрегата, смешно растопырившего тонкие деревянные ножки на балконе. Там-то его заметила Томка, и с тех пор стала в доме частым гостем. Родители, тихие, добрые люди, работавшие на местном молокозаводе, знакомству дочки не препятствовали. Наоборот, мать поощряла Томку взять шефство над соседом-инвалидом – «правильно дочка, ты же у меня пионерка? Мы после войны тоже соседям помогали, которые увечные да одинокие…»

И Томка старалась, как могла – бегала в магазин, убиралась в квартире и очень обиделась, когда узнала, что он предложил её матери деньги за труды дочери. Вместо этого девочка слушала его рассказы о звёздах и взапой глотала книги, которые он советовал отыскать в местной библиотеке, а потом подолгу обсуждала прочитанное, устроившись на балконе, возле голенастого телескопа.

Она и стала единственным человеком, которому он открыл свою тайну. Сначала подсунул ту самую книжку (о ней он узнал из каталога московской книжной выставки, случайно попавшей к нему в руки), а потом, слово за слово – и рассказал всё. Ну, почти всё. Страшная судьба коллег, как и интриги, погубившие «спецотдел» – это всё же не тема для двенадцатилетних. Удивительно, но Томка поверила ему сразу – поверила, и согласилась взять на хранение один экземпляр его «научных материалов». Второй хранился в фибровом чемоданчике, а третий он отсылал в далёкий Волгоград, тётке покойной жены, с просьбой хранить, пока не понадобится.

Кстати, надо бы передать ей новую пачку отпечатанных листов…

– Нет, Том, спасибо, у меня пока есть. Если не трудно, загляни после булочной, нужно кое-что передать.

Ждать пришлось недолго – четверти часа не прошло, как Томка, запыхавшаяся, встрёпанная звонила в дверь.

– Входи, открыто!

Она, конечно, это знала, но всегда сначала давила кнопку звонка. В их доме вообще редко запирали двери, а если и запирали – то прятали ключ либо под коврик у порога, либо в висящий тут же, на лестничной клетке, электрический щиток. Провинция, нравы простые, патриархальные. Ему это нравилось – давало ощущение душевного покоя. А двери – что двери? От недобрых гостей не спасут никакие запоры, никакие решётки…