Игра по чужим правилам

«Или». Опять это дурацкое «или». Хоть бы знать, как этот Саша выглядит. Ведь есть же встроенные фотокамеры в мобильниках. Есть Интернет, есть скайп. Щелкнула, показала, чтобы у подруги душа успокоилась. А то торчишь здесь, ждешь непонятно кого! Или этот Саша такой темный, что не умеет пользоваться современной техникой?

Ира в сердцах снова пнула листву и, уже не обращая внимания на ободранный носок ботинка, пошла к калитке.

Если он ходит в клуб, то наверняка есть у Кати на фотографиях. Они их вместе посмотрят, и уже Ира сама решит, нужен ей этот загадочный неуверенный в себе Саша.

Идти до Кати далеко. Минут пятнадцать. Через улицу, дальше дворами, мимо детского сада и налоговой инспекции. Снова улица. Слева сберкасса, справа аптека, разбитая дорожка со снующими автомобилями, разбрызгивающими грязную воду, собравшуюся в каменных выщерблинах. Помойка, за ней направо. Веселый рой корявых пятиэтажек. Первый этаж. Окно возле подъезда. Кухня. Свет горит. В окне Катин профиль.

Она дома? Договорились ведь около гимназии. Конечно, дома, иначе что Ира здесь делает. В холодильник зачем-то полезла, что-то достала, положила на стол.

Все это было настолько неожиданным, что Лисова тут же забыла, зачем так стремилась сюда. Увидеть Катю. Увидела. Дальше что? Ни за каким Сашей ее подруга не пошла, а прямым ходом отправилась домой плюшки трескать. Явленная картинка разозлила. Ира нарезает вокруг гимназии круги, мерзнет, ботинки стаптывает, а Катя в тепле чаи распивает.

Хотелось прийти к ней и все высказать. Какая Катя после этого подруга, если так поступает? Но еще больше хотелось сохранить холодное презрение. Завтра они встретятся, Ира на нее даже не посмотрит. Не поздоровается, лишь обожжет взглядом. Вот пускай потом Катенька побегает, попросит прощения. Может быть, она ее простит. А лучше отомстит. Страшно, но очень красиво.

Ира стояла напротив окна, накаляясь раздражением. Взглядом она уже давно должна была расплавить стекло и убить всех обитателей этого дома. Но Катя продолжала хозяйничать – налила себе чай, сделала толстый бутерброд с колбасой (Ира видела, как розовый ломоть свесился с куска белого хлеба), потянувшись, достала книжку.

Ну, ладно! Была у нее подруга, и нет у нее подруги. Пускай она теперь про этого Сашу что угодно рассказывает. Катился бы он на пару с Сергеенко куда подальше.

Мимо Иры прошел парень в темной куртке. Лицо узкое, на носу очки, длинные волосы, редкие пряди падают на тонкие скулы. Остановился около подъезда, поднял руку к домофону, но, не набрав код, начал пятиться, изогнулся, заглядывая в близкое окно Катиной кухни.

Глаза у Иры полезли на лоб. К Сергеенко ходит парень?

Длинноволосый поискал вокруг себя, порылся в карманах. О стекло звякнула монетка.

Катя у себя на кухне подняла голову. Ира хорошо знала этот отрешенный взгляд, когда мыслями Сергеенко была еще вся в книге.

Парень помахал рукой, и связь с написанной историей оборвалась. Катя радостно подпрыгнула, сначала метнулась к стеклу, потом сообразила, что так им не встретиться, побежала в коридор. На ней был красный махровый халат, полы распахивались, мелькали белые ноги.

Ира замерла на крутом пригорке около автомобильной дорожки. Щелкнула подъездная дверь. Как-то особенно бросилось в глаза, что у парня изящные, красивые пальцы и узкая ладонь.

Как оказалась около них, не заметила.

– Не помешаю? – Рукой придержала дверь.

– Лисова, ты чего?

А лицо-то такое невинное, словно никакого договора не было.

Длинноволосый напрягся. Спокойно, разборка с мордобитием не оплачена.

– Ничего. Ты вроде как за Сашей пошла.

– За каким Сашей? – встрял длинноволосый.

– За любовником! – выпалила Ира.

И тут Катя вспомнила. Даже скорбь изобразила. Длинноволосого объяснение не обрадовало.

– Каким любовником?

– У Сергеенко есть такой хороший знакомый по кличке Неуловимый Джо!

– Почему Неуловимый? – купился на шутку длинноволосый.

– Потому что никому не нужен!

– Что ты несешь? – наконец подала голос Катя.

– Я не несу, я все больше у гимназии стою, – прошипела в ответ Ира.

– Ну, не было его!

– Кого? – длинноволосый сегодня специализировался по вопросам.

– А никого! – крикнула и пошла прочь.

– Подожди! – опешила Катя.

– О ком она? Что за любовник? – слышались вопросы длинноволосого.

Ира злорадно улыбнулась. В такие моменты ковбои мрачно хмыкают, сдувают дымок с дула пистолета, прячут его в кобуру и, позвякивая шпорами, уходят в туманную даль. Титры.

Пускай теперь Катя отдувается. Ушибиться веником, чтобы она еще раз поверила россказням Сергеенко.

– Лисова! – звала Катя. В халате и в тапочках не побегаешь. Не май месяц, знаете ли.

Ира все-таки оглянулась. Они стояли около двери. Ругались. Длинноволосый навис над Сергеенко, как будто собирался заглотнуть ее в один прием.

Всё! Пишите письма мелким почерком, шлите телеграммы, машите платочками, теплоход дает гудок и отчаливает от пристани. С кем бы поспорить на то, как у Сергеенко пройдет вечер? Плохо пройдет. Очень плохо.

В восемь часов вечера позвонила Катя. То ли длинноволосый смотался, то ли ругаться устали. Ненужное зачеркнуть. К телефону подошла сестра.