Игра по правилам

Мэтт кивнул и выпил еще бокал. Келли поразилась: сколько же нужно алкоголя, чтобы свалить его? Сегодня он выпил так много…

— Там твоя семья? — спросил Мэтт.

— Нет! — резко ответила она и сама на себя рассердилась за подобную невежливость.

Но, к счастью, он не придал этому значения, поскольку ничего не знал о ее отношении к Рождеству, о том, как больно ей видеть знакомые улицы Сент-Луиса тщательно принаряженными. Не знал Мэтт и о том, как сильно Келли надеялась, что Майклу удастся разогнать тени ее прошлого. А он погиб и лишь увеличил ее горе.

— Нет, — повторила она более ровным голосом. — На Рождество я еду кататься на лыжах. С Мисси.

Родные Мисси забыли о ней, а у Келли их вообще не было. Поэтому каждый год они проводили отпуск вместе.

— А где твоя семья?

Келли будто окаменела. Почему это так важно для него? Это не его дело. Это никого не касается. Ей захотелось еще вина — может, хоть оно немного облегчит ее бремя?

Повернувшись к нему для ответа, Келли выдавила из себя печальную улыбку:

— Мэтт, все серьезнее, чем ты думаешь. Я не касаюсь этой темы, когда мне весело.

— Значит, для тебя это еще тяжелее, чем несчастье с Майклом? — догадался он. Его голос дрогнул:

— Что произошло тогда, Келли?

Она отвернулась — от боли, отразившейся в его глазах. Да, тяжелее, он прав. Мэтт затронул то, о чем со времени гибели Майкла она не позволяла себе даже думать — за исключением кабинета доктора Мартинсона. Если бы Мэтт попытался ворошить прошлое Келли, он встретил бы суровый отпор. В этом случае она не подпустила бы его к себе так близко. Но он незаметно пробрался сквозь защитную броню, и он так добр к ней… Да, он имеет право знать все.

Потирая лоб, чтобы унять боль, Келли начала свой рассказ. Тепло его участия согревало ее, как солнечный луч. А он слушал с тем заботливым вниманием, с каким джентльмен открывает перед своей леди закрытые двери.

— Был канун Рождества. Мама с папой уехали в гости.

Она помолчала, вспоминая. Ее родители, Эдни и Фрэнсис, экономили всегда и на всем, чтобы послать Келли в частную школу и колледж. Чтобы дать ей то, чего не имели сами. Отец Келли был постовым полисменом, всего лишь сержантом, а мать — домохозяйкой и до рождения Келли потеряла двух детей. Ее никогда не покидала тоска по умершим детям, она скорбела о том, что никогда не увидит их взрослыми. Эдни и Фрэнсис очень хотели, чтобы Келли училась. Они хотели гордиться дочерью.

Келли посмотрела на свой пустой бокал — ободок блестел, как бриллианты на ее браслете.

— Они задержались в гостях и спешили домой, так как я должна была поехать на вечеринку. Их сбил пьяный водитель. — Келли слышала вой сирены и шум толпы на площади. Но никак не ожидала, что в автомобильную катастрофу попали ее родители. — Мать умерла у меня на руках. — Так же, как и Майкл, добавила она про себя. — А отец выжил. Он снова женился, на миловидной женщине с кучей детей. Они живут в Чикаго, отец оттуда родом.

Голос Мэтта прозвучал невероятно мягко:

— Отец винит во всем тебя? Она зябко передернула плечами:

— Полагаю, что бессознательно. Ему приходится кого-то винить, ведь он любил мою мать с двенадцати лет.

С тех пор Рождество для Келли стало периодом жестокого одиночества и комплекса вины. Она выучилась на медсестру, пошла работать в «Скорую помощь» и думала, что сможет справиться со своим горем при поддержке Майкла, надеялась, что его сострадание исцелит ее. Но после смерти Майкла ей стало еще хуже, и она сдалась на волю судьбы.

— Майкл погиб тоже в канун Рождества? Келли не могла представить себе более мягкого голоса. Она чувствовала, что успокаивается в нежных объятиях Мэтта.

— Нет, после. Видишь, тебе повезло, что мы встретились не в декабре. Я не живу в это время.

Рыдания стояли у нее в горле, но Мэтт взял ее лицо обеими руками и бережно притянул к себе. Его улыбка была по-прежнему мягка, а сине-зеленые глаза приняли в себя ее муку.

— Келли, — сказал он тихо, — больше я не сделаю ничего, что могло бы расстроить тебя. И обещаю не приставать с вопросами.

Его глаза смотрели на нее с теплотой и участием, и Келли почувствовала, как застарелая боль рассасывается, точно нарыв. Мэтт был так близко! Он разделил с нею ее страдания. И когда он улыбался, глядя на нее, она чувствовала, что погружается в него и становится сильнее вместе с ним Он наклонился над Келли, поцеловал одну ее щеку, а затем другую, собирая слезы. Келли сидела неподвижно. Боль понемногу стихала. Его руки касались ее, подобно исцеляющему огню. Келли закрыла глаза и подняла лицо к Мэтту, ища его губы такие мягкие и сильные одновременно. Однако вновь инстинктивно отшатнулась, упершись руками в его грудь и чувствуя, как сильно бьется его сердце. Между ее пальцами — там, где был расстегнут воротник рубашки, — курчавились мягкие волосы. Близость к Мэтту взбодрила ее, и, едва он снова прикоснулся к ней, все ее чувства обострились. Она разомкнула губы, пробуя теплоту его кожи и упиваясь сладостью единения с ним, как будто он вернул ей жизнь. Внезапно Келли пришло в голову, что она уже давно отчаянно нуждается в этом.