Игра по расписанию

Кинг подумал было, что убийцу разбирает праздное любопытство, но чуть позже понял по его потемневшему взгляду, что для него все это очень важно.

— Каждый раз, когда я убивал человека, с ним умирала часть меня самого.

— Полагаю, в этом-то и заключается разница между нами.

— Вы хотите сказать, что вам нравилось убивать людей?

— Нет. Хотел сказать, что, в сущности, уже умер, когда начал убивать. — Он сокрушенно покачал головой. — Поверьте, я не всегда был таким и в юности не мог и помыслить, что смогу причинить кому-нибудь вред. Я не из тех типов, которые начинают, мучая и убивая животных, а потом этот опыт распространяют на людей. Такими типами занимался Чип Бейли, прожужжавший мне об этом все уши.

— А я, кстати, никогда и не думал, что вы банальный серийный убийца.

— Правда? — Эдди расплылся в улыбке. — Между прочим, в юности я мечтал стать футболистом и играть в НФЛ. Я действительно очень неплохо играл в футбол и считался в колледже одним из лучших игроков. Возможно, при благоприятном стечении обстоятельств мне даже удалось бы попасть в профессиональную команду. Говорят, у меня имелись для этого все данные. Я был силен как бык, хорошо бегал, бил с обеих ног и, что самое главное, не любил проигрывать. Я и сейчас терпеть этого не могу. Но футболистом так и не стал. Не знаю почему. Наверное, карты так легли. Кстати, вы совершенно правы относительно того, что я слишком поздно родился. Девятнадцатый век подошел бы мне как нельзя лучше. А в этом времени я всегда чувствовал себя каким-то неприкаянным.

— Когда вы узнали правду о брате?

Эдди внимательно посмотрел на пленника, после чего обозрел корму. К тому времени Сильвия успела уже кое-как подняться на ноги и вновь устроиться на деревянной скамье, помещавшейся ближе к корме. Вновь сосредоточив внимание на Кинге, беглец медленно произнес:

— Почему вы спрашиваете меня об этом?

— Думаю, с этого все и началось. Вот почему.

— Это служит мне оправданием?

— Большинство людей в вашем положении взывали бы к справедливости и обязательно попытались оправдаться или хотя бы объясниться.

— Полагаю в таком случае, что я отношусь к меньшинству.

— Сифилис… Когда вы поняли, что ваш брат страдает именно от этой болезни?

Бэттл еще немного сбросил газ, и скорость «фастека» уменьшилась до тридцати узлов. Катер по-прежнему шел очень быстро, но теперь у него не так часто обнажались винты.

— Когда мне было девятнадцать. — Эдди очень медленно выговаривал слова и смотрел остановившимся взглядом в пространство, словно производя при этом в уме какую-то важную калькуляцию. — Родители не знали, что я догадался об этом, и продолжали скармливать мне лживые историйки относительно причин смерти брата. Но я узнал правду. Да, узнал. Так что их вранье ничего, кроме презрения, у меня не вызывало.

— Насколько я понимаю, вскоре после этого вы и придумали план собственного похищения?

Бэттл хохотнул.

— Самому не верится, что мне удавалось сохранить его в тайне все эти годы. Представляю, как удивился Чип Бейли, когда узнал об этом.

— Удивился — это еще мягко сказано. — Кинг бросил взгляд на Сильвию. Последняя смотрела ничего не выражающим взглядом в бушующий водный простор, вздрагивая всякий раз, когда на небе вспыхивала молния и раздавался удар грома. Неожиданно Шон почувствовал, что им начинает овладевать самая настоящая морская болезнь. Не без труда подавив позыв к тошноте, он повернулся к Эдди и спросил:

— Вы когда-нибудь вступали в противостояние с отцом из-за этого?

— Это не имело особого смысла, ибо отец всегда считал себя правым. Так и не признал, что наградил брата этой болезнью, хотя именно он в результате общения с проститутками принес заразу домой. Ему было наплевать, что тем самым он погубил родную плоть и кровь. Между тем у брата развилась деградация мозга, гнили зубы, а глаза едва не вылезали из орбит. Все последние годы своей жизни он ужасно страдал. Каждый час, каждую минуту. И это происходило у меня на глазах. Как если бы кто-то взял написанный маслом портрет и начал медленно стирать скипидаром изображение. Я знал, что это Бобби, но не мог больше его видеть. — Эдди часто заморгал, словно пытался подавить подступившие слезы, но потом справился с собой и продолжил: — Итак, день за днем я наблюдал, как он деградировал и угасал. Когда болезнь взялась за него по-настоящему, я отправился к родителям и сказал, что надо срочно показать его врачу. «Помогите же Бобби! — кричал я. — Помогите!» Но они сказали, что я еще дитя и ничего не понимаю. Но я понял. Со временем все понял, но было уже слишком поздно.

— Я слышал, ваш брат был светлым человеком, несмотря на выпавшие ему испытания.

У Эдди просветлело лицо.