Игра по системе

— Прежде чем перейти к практической стороне дела, я хотел бы более подробно остановиться на итогах 25-го тиража. — Андрей выдержал короткую паузу. — В этот тираж были включены четыре баскетбольных матча и девять кубковых игр по футболу, причем в нескольких из них командам высшей лиги противостояли соперники из первой и второй лиг. Как выражаются завсегдатаи ипподрома, в этих встречах был явный фаворит. В том числе и в одиннадцатой паре, где наша команда принимала «Трактор». Я не большой знаток футбола, но даже на мой дилетантский взгляд ясно, что результат в этих матчах предугадать было несложно. А если учесть, что в баскетболе ничья в основное время — явление редкое и маловероятное, заявляю это как бывший баскетболист, то, разыграв эти пары на два исхода — выигрыш и проигрыш, участник лотереи почти полностью гарантировал себя от неприятных сюрпризов. В действительности все так и произошло: в двух встречах по баскетболу победили хозяева, а в двух — гости. Что касается кубковых игр, то «старшие» по классу доказали свое преимущество над соперниками. За одним исключением — в одиннадцатой паре со счетом 3: 1 победили гости, что явилось самой большой сенсацией в тираже и существенно повлияло на выдачу. Я вас не слишком утомляю подробностями?

— Не кокетничай, — досадливо махнул рукой Ломазов.

— Товарищ полковник, у меня и в мыслях не бысмешался Андрей, но тут же, как ни в чем не бывало, продолжил:

— Небольшая справка. По итогам 25-го тиража выдача за тринадцать правильно угаданных результатов составила четыре тысячи семьсот шестьдесят шесть рублей, за двенадцать — шестьсот девяносто рублей и наконец, за одиннадцать — сто тридцать два рубля. Несложный арифметический подсчет показал, что, если участник лотереи, играя по системе «четыре тройки и четыре двойки» в одном из вариантов угадал максимальное количество исходов, то у него автоматически набегает двенадцать выигрышей по двенадцать номеров и пятьдесят шесть выигрышей по одиннадцать номеров. Умножаем, складываем и в итоге получаем… — Кондрашов перевернул листок и с победоносным видом ткнул пальцем в написанную карандашом цифру, — двадцать тысяч четыреста тридцать восемь рублей ноль-ноль копеек. Что и требовалось доказать.

— Кому? Себе, мне, прокурору? Пока это доказывает только то, что с арифметикой у тебя все в порядке, — после некоторого раздумья произнес Ломазов. — Вполне возможно, что записка действительно окажется ключом к разгадке преступления. Остается найти замок, к которому подойдет этот ключ.

— Товарищ полковник, я уверен, что записка является важной уликой и в конце купцов приведет нас к преступнику, — загорячился Андрей.

— Гончаренко тоже не сомневался в виновности Опарина. А что из этого вышло? — напомнил начальник управления. — Нам нужны факты, а не эмоции. Вот свежая ссадина на щеке — это, милый мой, неопровержимая улика, по крайней мере, в глазах твоей любящей супруги.

— Так у меня этих фактов и улик — вагон и маленькая тележка, — улыбнулся Андрей, только сейчас сообразив, что шеф умышленно его «раскручивает», желая услышать убедительные доводы, а не расплывчатую версию, основанную на предположениях и интуиции.

— И вместо того, чтобы выкладывать факты, ты битый час громогласно сотрясаешь своды кабинета заклинаниями: «приведет!», «к преступнику!», — деланно возмутился полковник. — Да, меняются времена. Я в твои годы в разговоре с начальством на лету ловил каждое слово. А потом «слушаюсь!», «так точно!» и «разрешите идти?».

— В то время гласность и плюрализм мнений были не в моде, — невозмутимо заметил Кондрашов.

— Ладно, шутки в сторону, — посерьезнел Ломазов. — Мы остановились на практической стороне вопроса.

«Так точно!», — едва не вырвалось у Андрея, но он вовремя сообразил, что все хорошо в меру, и шеф может не оценить его остроумие. Поэтому, для порядка пригладив ладонью непослушный вихор, он продолжил:

— Разделавшись с запиской, я задался вопросом: с какой целью Давыдов ее написал и кому она предназначалась? Предварительное знакомство с образом жизни потерпевшего, его окружением свидетельствовало о том, что крупных денежных сумм Илья Семенович никогда не имел и играть в «Спортпрогноз» на большие деньги, пусть даже с кем-то в доле, не мог. Остается предположить, что он пытался кого-то шантажировать, тем более, что всего за несколько часов до своей гибели Давыдов категорично утверждал, что наши «сплавили» игру «Трактору».

— Где утверждал? — прервал капитана Ломазов, в душе дивясь его осведомленности.

— На «брехаловке».

— Да, но насколько я понял из материалов дела, Давыдов никак не походит на вымогателя, — с сомнением в голосе произнес начальник управления.