Игра по своим правилам

Женщина лет тридцати с прической а-ля Анджела Дэвис наклонилась вперед и вправо, разглядывая спутников капитана за его спиной.

– Ребята, – сказала она, – за две «штуки» вы трахнете меня прямо в машине или мне вылезти наружу?

– Ответ «да», – отозвался Весельчак. – В машине и на полном ходу. Ты за сколько секунд набираешь сотню километров?

– Я вижу, у тебя длинный язык, парень.

– Он гораздо короче твоих роскошных ресниц.

– Садитесь быстрее, – поторопила она клиентов. – Иначе я сорвусь с места прямо сейчас! Швед, садись рядом со мной, – пригласила она Весельчака. – Куда поедем?

– В Боготу.

Женщина присвистнула по-пиратски:

– Четыреста верст через Перейру и Хонду.

– Мы знаем. В Перейре сделаем длинную-длинную остановку. У тебя есть имя? – лениво осведомился Веселовский, не предполагая, что ждет его впереди.

– Несколько, – ответила водитель, выруливая с парковочной площадки. – В Перейре я прокричу их тебе в ухо!

Она болтала без умолку. Даже Весельчак сник от ее словоблудия. К концу пути он осоловел. И вынужденно переспрашивал, исчерпав весь лимит из своего словарного запаса:

– Значит, ты родилась в Картахене? Работала на маршруте Картахена – Бокагранде? Как называется монастырь? Де-ла-Попа? Мне это всегда было близко. Сейчас – нет. Точно нет. Да, давай я запишу твой адрес и все твои телефоны. Да, и номер машины…

Он отчаянно завидовал Абрамову и Сереге Клюеву. Они дремали на заднем сиденье машины и ничего не слышали.

54

Джин «Хаммер» свободно вместил шесть человек. Диверсанты в последний раз сменили одежду, опустошив десантные ранцы. Блинков и Кокарев надели свободные штаны и рубашки. Тимур и Чижик облачились в джинсы и футболки. Из оружия при себе они оставили ножи и пистолеты. Деньги и документы рассовали по карманам.

Энрике гнал джип на высокой скорости. По этому шоссе пару часов назад проехало такси с группой прикрытия. Колумбиец знал и центральные дороги, и объездные пути. Пока жар от нападения на гасиенду не распространился на весь Антьокинский департамент, нужно было держаться от него как можно дальше. Но пламя было настолько жарким, что его языки догоняли отряд, высвечивали его и обдавали пылом.

На подступах к Медельине «Хаммер» остановил полицейский патруль. Энрике остался на месте, опустив стекло и впуская в салон уже осточертевший диверсантам холод.

Колумбиец скосил глаза на полицейского и вопросительно приподнял бровь: «Ну и?..»

– Извините, – патрульный боднул головой, узнав Энрике Суареса.

– Почему ты остановил меня?

– Нам пришло сообщение о нападении на Сан-Тельмо и Сан-Мартин. Неизвестные в форме повстанцев якобы убили Рафаэля Эспарзу.

– Ты спятил, мой друг. Я выехал из гасиенды сорок минут назад. Там по-прежнему спокойно. До тошноты спокойно.

Полицейский колебался ровно секунду, потом жестом руки открыл путь.

– Тебя хорошо здесь знают, – кивнул Джеб.

– Да, – коротко ответил Энрике, бросив взгляд в зеркальце и поймав отражение Паулы: «Ее тоже знают неплохо. Она – наш дополнительный щит».

То, что произошло на глазах Паулы, не повергло ее в очередной шок. Все случилось в лучших колумбийских традициях: кровь, смерть, похищение. Отец словно готовил ее именно к этому моменту, когда на глазах у дочери отправил Артуро на тот свет. Под самый конец жизни он расставил все знаки препинания, и последним был жирный восклицательный знак: «Вот так!».

Вот так Джеб сдержал свое обещание, данное девушке на одиноком островке. Там она хотела остаться, искренне говоря, что больше не вынесет заточения.

Она почти не испытала жалости к отцу. Он был жестоким человеком, потому что мир вокруг него был жестоким. Добрые и милосердные люди давно покоятся в земле. Она получила его воспитание.

Последнее слово в отряде всегда было за командиром. В этот раз оно хоть в ином качестве, но осталось за Николаем. И минуты не прошло после смерти Эспарзы, а Кок бросил в своем ключе: «Задачи ясны: обыщи труп, прочти записку, иди, куда сказали, найди ключ, стреляй – нет, подожди». И действительно обшарил карманы Рафаэля…

Джеб снова и снова перечитывал старые записки. Он разобрался в «семейном» вопросе Абрамова, отчасти ставшем и его семейным вопросом. В ушах стоял голос Николая: «Какая же гнида наш генерал!», и ответ самого Джеба: «Просто мы все возвращаемся на родину».

Еще один патруль остановил машину на железнодорожном переезде, ровно в пятидесяти километрах к югу от Медельины. Манизалес, Перейру и Хонду проехали без единой задержки.