Игра под названием жизнь

Таким Мария Петровна и запомнила это место. Качели, сад, бабушкины руки в морщинках, ягоды из компота, пенки от варенья и ощущение невероятной непостижимости этого мира. Казалось, что горизонт бесконечен. Ты можешь бежать, бежать, и всё равно никогда не найдёшь его. И ещё казалось, что проблемы решаются очень легко. Достаточно лишь поменять правила игры, и вот уже ты победитель, а не проигравший.

Мария проснулась. Взрослая, знающая, что у горизонта есть конец. Понимающая, что мир — это то место, где есть не только качели и сладкие яблоки. Но всё ещё мечтающая хоть на миг вернуться туда, где запах корицы мог спрятать её ото всех невзгод этого мира.

Она пошевелилась, разминая затёкшую спину. Придя с работы, Мария Петровна открыла дверь, почему-то не с первого раза попав ключом в замочную скважину. Сняла пальто. Пожалуй, впервые в своей жизни не повесила его аккуратно на вешалку, а бросила в коридоре на тумбочке. На негнущихся ногах дошла до комнаты, присела возле дивана на пол. Взрослая, умеющая решать свои проблемы женщина. Сильная, не раз попадавшая в ситуации, когда люди делали больно ради того, чтобы сделать больно. Она верила, что есть справедливость. Что есть нечто, этой справедливостью управляющее. Но сегодня в ней словно что-то сломалось.

Мария Петровна положила голову на диван. Она вновь заснула, и снился ей бабушкин сад, та самая яблоня, качели, бесконечный горизонт.

— Бабушка, я проиграла, — прошептала взрослая Мария Петровна, кладя руку на шершавую кору яблони.

Она сбросила туфли, пошла по траве босиком. Дошла до любимых качелей, оттолкнулась. Вначале робко и несмело, а потом всё сильнее и сильнее. И вот уже качели несут её к бесконечному. Мария вытянула руку и дотронулась до линии горизонта. Она была влажная и солёная, как и слёзы, которые текли по её щекам.

— Не плачь, Машенька. Ты не одна. Даже если мир уходит из-под ног, если кажется, что нет никого рядом, помни: где-то в церкви кто-то молится за тебя. Ты никогда не узнаешь, откуда придёт помощь. Но она придёт, Маш. Обязательно, — прошелестели листья.

…В тот вечер на службе отец Николай увидел Ваньку. Он стоял чуть в стороне перед иконой Божьей Матери, освещаемый огоньком лампадки. Не молился, нет. Просто наблюдал.

На лавке у противоположной стены сидели девочки. Одна из них заснула, положив голову на плечо подруги. Остальные напряжённо наблюдали за происходящим. Лёгкий ветерок, временами залетавший в храм, волновал пламя свечей. Он всё видел, слышал и чувствовал. Он знал, что уснувшая девочка плакала весь день, не желая мириться с тем, что в мире существует не только добро. Что Ванька весь день бродил по городу и бесконечно думал. Смотрел на небо, опускал руки в воду фонтанов, чтобы почувствовать, как холодные иголочки колют руки. А потом вновь пришёл в храм.

В конце службы к отцу Николаю подошли девочки.

— Батюшка, мы понимаем, что время позднее, но Мария Петровна рассказывала, что после Пасхи можно в колокола звонить. Мы не звонить, просто постоять наверху и послушать. Можно?

…Они поднялись на колокольню. Перед ними расстилался город. Словно кто-то построил уменьшенную модель, где всё двигалось, жило, дышало. Мария Петровна прижалась спиной к холодной побеленной колонне и поняла, что не сдвинется с места: она боится высоты.

Дети радостно вместе с батюшкой звонили в колокола, а она старалась не смотреть вниз, цепляясь пальцами за перила. Дыхание перехватывало, руки дрожали. Качались тросы, колокола. Лучи солнца отражались от металла, то и дело шустрые зайчики бегали по перилам, колоннам, стенам. Мир вертелся в калейдоскопе событий, а она наблюдала и внутренне вздрагивала каждый раз, когда кто-то из детей подходил к перилам.

— А вы?

Мария Петровна покачала головой.

— Как же так? Дети звонили, давайте и вы.

Мария Петровна сильнее вжалась лопатками в стену. Страх парализовывал, не позволяя дышать.

Батюшка отошёл на пару шагов и потянул за трос главного колокола. Мария Петровна была готова поклясться, что она слышала, как там, внутри, словно в жерле вулкана, заклокотало время. Настолько плотное, что при ударе по нему раздавался звон.

— Давайте руку.

Батюшка протянул ей морщинистую шершавую ладонь. Мария Петровна нервно сглотнула, а потом осторожно отошла от стены, вложив свою ладонь в руку священника. Они вышли на середину колокольни, где переплеталась сложная система из нот, звуков и мелодий.

— Приложите руку, — сказал священник и кивком головы указал на большой колокол, который всё ещё гудел.

Мария Петровна несмело протянула руку. Словно до призрачной линии горизонта, она одними лишь кончиками пальцев дотронулась до металла.

Под её ладонью было нечто живое. Оно гудело, ворчало и что-то рассказывало. Поверхность, согретая лучами солнца, была тёплой. Мария Петровна отпустила руку священника, осторожно придержала колокол и прижалась к нему щекой, закрыв глаза.

… Подростки стояли на колокольне. Весенние сумерки уже прокрались в город, но пока не спешили уложить его спать. Первые едва заметные звёзды показались на небе.