Игра престолов: прочтение смыслов

Жрица из Миэрина убеждает её: «Мы древний народ, и предки значат для нас очень много. Если вы вступите в брак с Гиздаром, отец вашего сына будет гарпией, мать — драконом. Он исполнит пророчество, и ваши враги растают, как снег по весне». В обещании заключена двойная ложь. Во-первых, брак между гарпией и драконом невозможен по той причине, что именно драконы Древней Валирии завоевали Империю Тиса. Так что за словами жрицы скрывается не что иное как жажда реванша. А во-вторых, Дейнерис уже попадала в плен пророчества о себе у дотракийцев — пророчества, которое не сбылось.

Впрочем, об опасности пророчеств нужно поговорить отдельно.

Первое из них Дейнерис выслушивает о себе и о своём будущем сыне от дотракийцев: «Скачет он, быстрый как ветер, а за конём его кхаласар покрывает землю; мужам сим нет числа, и ракхи блестят в их ладонях подобно лезвиям меч-травы. Свирепый, как буря, будет этот принц. Враги его будут трепетать перед ним, и жёны их возрыдают кровавыми слезами и в скорби раздерут свою плоть. Колокольчики в его волосах будут петь о его приближении, и молочные люди в своих каменных шатрах будут страшиться одного только его имени. — Старуха затрепетала и поглядела на Дени словно бы в испуге. — Принц едет, и он будет тем жеребцом, который покроет весь мир».

Из этого отрывка становится понятным, что дотракийцы есть воплощение детской архаики и очень ранних проявлений религиозных воззрений. В частности, все помнят, что они поклоняются Великому Жеребцу, но вообще-то они поклоняются ещё и Горе. И, кстати, сразу появляется один интересный вопрос: этот Великий Жеребец — он вообще имеет под собой какую-то известную нам религию? Или же — теперь внимание! — это один из примеров такой джорджмартиновской либо ловушки, либо притчи? Возможно, само наличие образа Верховного Жеребца — просто попытка свести всех языческих богов к одному у дотракийцев, и тогда это будет напоминать своеобразный монотеизм. А почему бы и нет? В мире, где существуют все эти племена, будет у них специфический единый бог.

Предложим и другое объяснение. Единственное, что я не уточнила пока, читал ли Мартин Клайва Льюиса и, если да, как он к нему относится. Потому что, как мы помним, у Льюиса в самых разных книгах — от «Хроник Нарнии» до «Космической трилогии» и романа «Пока мы лиц не обрели» — раз за разом встречается одна очень важная мысль, что каждый народ получает истину через миф. И тогда мы можем предположить, что в «Игре престолов» речь идёт о таком единобожии, которое дотракийцам, наивным, но храбрым племенам, доступно только в этой форме. Интересный вопрос, но на него нет однозначного ответа.

И этим-то хороша книга Джорджа Мартина — тем, что в ней нет прямых ответов: мы находимся в ситуации свободной трактовки.

В любом случае, если мы помним момент (опять же не по фильму, а по книге), когда Дейнерис кладёт на погребальный костёр своего кхала Дрого, то ей как раз мерещится этот дымный жеребец, мерещится кнут Дрого, и, собственно, из этих движений кнута рождаются раз за разом три волны пламени, три звука хлыста, и в каждом лопается яйцо. Потому что драконы могли покинуть каменную скорлупу только в таком костре. Мы вновь немедленно оказываемся перед лицом классического архетипа, потому что смерть и рождение связаны. Дейнерис раньше опрометчиво променяла жизнь своего ребёнка на жизнь мужа, хотя она и не знала, на что соглашалась. Её обманула, конечно, мейега, но тем не менее она в принципе согласилась прибегнуть к магии крови из Асшая. И поэтому рождение ребёнка обернулось смертью.

Но после смерти Дрого происходит обратная ситуация, когда, наоборот, готовность Дейнерис войти в огонь, эта верность себе рождает драконов, потому что в тот момент внутренний дракон самой Дейнерис вырывается на свободу. Только он может разбудить спящих драконов, а не её робкие попытки то нагреть каменные яйца свечами, то положить их в жаровню. Всё это не работает, потому что драконы рождаются не от перепада температур и не от нагревания, а от воли. От воли, от отчаяния, от отваги, которые находят своё выражение в огне, — то есть мы видим скорее внутренний огонь самой Дейнерис, нежели просто погребальный костёр. Но её символическая смерть и даёт жизнь трём драконам.

И тут мы подходим к одной из важнейших категорий и в книге, и в фильме, но не к понятиям добра или зла.

Скорее, это категория — я даже опасаюсь слова «провидение» — наверное, судьбы. «Некая категория» — скажу аккуратно — представлена здесь очень выразительно.