Игра (Рассказ)

— Вот как?! — Лида помолчала, и на миг как-то некрасиво напряглось ее лицо. — Может быть, чары приготовлены для вас? — наконец сказала она. — А если это гак?

— Безрезультатно. — Банников выпустил струю дыма, затем нанизал на нее колечко. — Я не в счет. Я молодой старик, Лидочка.

Лида перевела глаза на Сергея, и он увидел в них что-то незащищенное, по-детски жалкое, но сейчас же она овладела собой — уголки губ дрогнули в улыбке.

— Очень хорошо… Пойдемте, Сережа, — уже беспечно сказала она и тряхнула головой. — Вы хотите в горы? Сегодня свободный день…

И взяла его под руку с ласковым видом.

— Вот, вот, — равнодушно заметил Банников. — Он пойдет за вами хоть на край света. Он лишь доверчивый мальчик…

Сергей, готовый встать на защиту Лиды, хотел ответить ему резкостью, но в ту же минуту она отпустила его локоть, с вызовом повернулась к Банникову, заговорила быстро:

— Знаете что! Я могу пригласить и вас. Хотите? Вы! Мужчина!.. Байрон! Я вас приглашаю!

— Что ж, пойдемте, — с вялой решимостью согласился Банников, встал с ящика, намекающе подмигнул Сергею: — Пойдем цветочки собирать.

Когда они миновали лагерь, начали подыматься в горы, все здесь было накалено полуденным зноем: и камни, и трава, и желтые стволы сосен. Было жарко и тихо. Только в горах неистово кричали дрозды.

Они взбирались по тропинке, иногда Лида преувеличенно громко просила Сергея подать руку, и он, расставив ноги, с нерешительностью слегка сжимал ее кисть своей большой грубой рукой, помогая ей, чувствуя, как мозоли его касались тонких цепких ее пальцев, и пунцово краснел, лоб покрывался потом. Банников независимо шел поодаль, насвистывая, продирался сквозь кусты, отстраняя от лица ветви и паутину; в его отглаженные матрацем синие брюки ежами вцеплялись колючки, он изредка сбивал их сорванным прутиком, брезгливо морщился.

— Очень жарко, подержите косынку! Да, будем цветочки собирать! — сказала Сергею Лида и тут же возле тропинки начала рвать цветы, с неестественным смехом косясь на хмуро-равнодушного Банникова, молчавшего все время. А Сергей неуверенно держал косынку — ее мягкий шелк никак не вязался с этим громким смехом — и с беспокойством, с горечью понимал, что все в Лиде было сейчас нелегко и несвободно. Было ему обидно видеть это, было жаль и ее и себя за то, что она смеялась таким деревянным смехом, за то, что рот в эти минуты у нее был некрасиво большой и сережки, казалось, старили ее лицо.

— Смотрите, белладонна! — вдруг проговорила Лида и начала рассказывать о странном цветке белладонне, сок которого используют молодые итальянки для того, чтобы глаза были темнее, глубже. — С намерением подчеркнуть страсть! — добавила она в сторону Банникова.

— Чепуха! — отозвался Банников. — Женские финтифлюшки. Гроша медного не стоит.

— Слушайте, Банников, это же смешно, — с упреком сказала Лида и прищурилась, подставляя лицо солнцу. — Неужели вы так ненавидите женщин?

— К сожалению, это не так, — натянуто-вежливо ответил Банников и подошел к Лиде. — Не всех.

— Да-а? Пожалуйста, сядем. Это интересно. Вы любите кого-нибудь? Сядем — и расскажите!

— Нет смысла.

Лида оживленно повернула голову к нему, брови ее взлетели, и она повторила:

— Сядем! Я хочу отдохнуть.

Они сели среди облитых солнцем ромашек; одурманивая, парной запах их заполнял здесь все, и чудилось Сергею, горьковато пахли и руки, и одежда, и воздух. Натянув платье на круглые колени, Лида кратко взглянула на Сергея, он попал в луч ее взгляда, его словно коснулся синеватый прозрачный свет, но тотчас она посмотрела на Банникова, сорвала ромашку, подула на лепестки, спросила:

— Хотите, я погадаю?

Она стала отрывать лепестки, потом снова засмеялась так нарочито весело, что Сергей, заерзав, смутился, подумал с тоскливой досадой: «Зачем она так смеется?»

— Вас любят, Банников, — сказала она.

И прикусила зубами стебелек ромашки, вопрошающе наблюдая за Банниковым.

— Она была ваша жена?

— Не имеет значения.

— Кто же она? — И кивком откинула каштановые волосы со лба.

Банников непроницаемо пощелкивал прутиком по брюкам.

— Честное слово, все это ужасно глупо!

И Сергей увидел: Лида легла спиной на траву, мечтательно закинула руки за голову — грудь ее остро и, казалось Сергею, бесстыдно проступила под легким платьем, — блуждающим, мягким взором стала глядеть в теплое небо, спросила еле слышно:

— Слушайте, Банников… Скажите мне, что такое счастье? Вы что-нибудь понимаете? Я ни-че-го…

Сергей слушал этот разговор и с тоской, с обидой думал, что он здесь совершенно не нужен, что о нем забыли, и прежнее тягостное ощущение обмана, пережитого им зимой, охватывало его. Боясь поднять голову, он на какое-то мгновение увидел глаза Банникова, неподвижно устремленные на лицо Лиды, и ее беспомощный, размягченный взгляд, обращенный к Банникову. И он тогда понял все.

— Я пойду, — неожиданно охрипло сказал Сергей и ватной рукой положил косынку рядом с рукой Лиды.

— Иди, иди, — поторопил его Банников, как будто очнувшись. — Счет до трех знаешь.