Игра реальностей. Джон

Я не ошиблась – «меховые яйца», как любил величать Фурий Дэйн, вкатились в комнату пару минут спустя. Вновь без спроса забрались на кровать, расселись, таинственно замерцали желтыми глазами – все, как один, довольные.

– Так чего я «годи»? Вы куда ходили?

– За форма. Цией.

За информацией. Ясно.

– Я-на. Подет из до-ма. В сем… два… тсать…

Сложное предложение им никак не давалось, и потому над пушистыми головами попросту высветились цифры «7:22».

– Она выйдет из дома в семь двадцать две?

– Дя.

– Завтра?

– Дя.

– А как вы узнали?

Тишина. Действительно, не все же тайны выдавать?

В мою кровь вернулся азарт, а вместе с ним и волнение – соскользнули в прежнюю колею и беспокойные мысли «А стоит ли?».

– А парень у нее есть?

– Неть.

– Точно?

– То. Чна.

– Значит, в семь двадцать две выйдет из дома? Что же делать, что же делать…

– Мы ре-шили. Тваю лему.

– Да, мою проблему вы решили, – я задумчиво поскребла макушку, вздохнула, какое-то время смотрела не на Фурий, а в окно, за которым дремала улица. – Вот только…

– Вори.

(Говори)

– Не знаю… понимаете… Если я решусь на это, то изменю жизнь Джона и этой девушки. А есть ли у меня такое право? Что будет, если они не подойдут друг другу?

– Дайдут.

Я удивленно воззрилась на Смешариков, в устах которых слово «подойдут» звучало куда увереннее, нежели в моей собственной голове.

– Так вы предлагаете мне действовать? Думаете, я буду права, если решусь на такое?

– Рава.

На свете существовал один единственный человек, чьему мнению я доверяла безоговорочно, – Великий и Всемогучий Дрейк, – но теперь к собственному удивлению обнаружила, что к мнению Фурий я прислушиваюсь не менее внимательно. Ведь они, так же как и Творец Уровней, умели видеть наперед, просчитывать и предугадывать, расшифровывать несостоявшиеся еще линии судьбы. И если уж решали выбраться из корзины, забраться на мою кровать и вмешаться в ситуацию со словами «расскажи», значит, на то была причина.

Веская причина – они знали, что я могу отказаться от этой мысли, – вот почему. И не хотели, чтобы так произошло.

– Вы думаете, что они созданы друг для друга, да? И что без меня у них ничего не выйдет?

Вместо того чтобы ответить, пушистики – эти противные, маленькие и крайне загадочные комки шерсти с глазами – просто скатились с моей постели, забрались в корзину и демонстративно сомкнули веки. Синхронно.

Вот же мелкие противозины! Ну и ладно… По крайней мере, я знаю главное – во сколько Яна Касинская завтра покинет дом, – и, значит, у меня есть цель.

Когда моя голова коснулась подушки, Михайло вновь удовлетворенно замурчал.

* * *

Многое ли можно сказать о незнакомом городе в предрассветных сумерках?

Немногое. Лишь такой минимум, как: в нем по утрам тоже бывает туманно, в нем, как и во многих других российских городах, теснят друг друга разномастные дворы, парковки запружены машинами, а такси от главного вокзала до улицы Бетонщиков едет ровно тридцать одну минуту.

Мда, Википедия сообщила бы больше.

Солнце еще не поднялось. Над девятиэтажным домом висела серость; мусорные баки смердели – я отошла от них подальше и, кутаясь в легкую ветровку, в который раз всмотрелась в номер дома – я на месте. Нужное мне строение оказалось… общежитием: блеклые блоки, блеклые этажи, пыльные окна. Неприглядный двор, заплеванный вокруг единственной на всю округу лавочки асфальт, темный и зловонный проем неприветливо распахнутой двери.

Яна обитала в небогатом, если не сказать, дешевом районе.

Стоя у железной ограды, отделяющей периметр школы от проезжей части, я чувствовала себя странно – так, будто пыталась прожить чужую жизнь.

Что это за место? Кто я? Зачем я здесь? Что собираюсь делать, когда увижу ее – Яну Касинскую?

Следовать за ней, вот что. Узнаю столько, сколько смогу, а уже потом буду принимать окончательные решения.

Лишь бы не ошиблись со временем выхода «объекта» на улицу Смешарики.

В соседнем дворе завелся двигатель машины; послышался лай собаки, в окне на последнем этаже зажегся свет – Фурии никогда не ошибаются.

Мои предварительно переведенные на местное время часы показывали «7:16», а я, подобно Глебу Жиглову, пристально сверлила глазами потрескавшиеся ступени общажного крыльца.

Спешащая нервная тетка с коричневой сумкой в руке, двое молодых парней-гопников в спортивных штанах, молодой мужчина в очках и с портфелем, медлительный дед с собачкой на поводке-катушке – до нужного мне человека из подъезда вышли пятеро.