Игра Реальностей. Эра и Кайд. Книга 2

«Эра, как ты его… терпишь?» Это же просто сгусток агрессии, мужественности и неуправляемости. Дварт был не просто дерзким, он был абсолютно «себе на уме». Вселенная во вселенной; точило и камень. В глазах такая глубина – Космос и переходы между мирами. Очевидная мужественность совершенно не добавляла мягкости, скорее наоборот… Чтобы получить подобный концентрированный эликсир на Земле, пришлось бы выстроить в шеренгу парней двести-триста (если не пару тысяч), а после выдавить и спрессовать из них «суть».

Я сглотнула. Полный «конец обеда». Теперь мне стало ясно на собственной шкуре, что это такое – его внимание. Особенно пристальное.

Лучше дальше… Кардо.

Нет, не лучше. Все то же ощущение зубов у загривка и чужого выжидания. Будто рядом стоит тот, кто хребет тебе сломает одной левой, хотя на вид почти обычный мужчина. Волосы темные, вьются, глаза с зеленоватым оттенком, плечи широкие. Расслаблен, будто даже отвлечен…

Теперь я понимала, что именно их объединяло – выражение лица. Они все были «здесь»; все являлись настолько осознанными, что их луч внимания никогда не скакал хаотично и произвольно, только прицельно и направленно. А это высочайшее умение и жесткий контроль. Никто не размышлял о том, что будет сегодня на обед, о кем-то брошенных вчера словах, чужом мнении – они вообще не размышляли в прямом смысле без дела, они сосредоточенно и постоянно висели здесь и в тонком мире. Слушали Дрейка, анализировали.

Кардо в ответ на мое внимание улыбнулся почти незаметно – и словно тень сзади прошелестела. «Я здесь, я везде» – да-да, я помню, неприятное чувство. Спасибо, следующий…

А следующий выглядел… блаженным? Не в плохом смысле этого слова. Совершенно беспечное, даже безмятежное выражение лица, какое может быть только у Бога, который уже давно все создал, а теперь лишь наслаждается. Аид? Странное имя для мужчины с расслабленным взглядом в окно, светло-русыми волосами и мягчайшей улыбкой на губах. Так пьют наилюбимейший виски, с такой нежностью смотрят на самый последний в жизни снег – самый красивый, самый пушистый и невесомый. Так выглядят, когда уже везде успел, все познал и попробовал, давно завершил испытания и ушел на покой.

«Санара…»

Может, потому что я произнесла его фамилию мысленно, третий из отряда – тот самый, безмятежный на вид, – на меня посмотрел.

И это был самый страшный взгляд, который я когда-либо видела.

Нет, в нем не было смерти – в очень светлых, почти белых зрачках, мне отчетливо виделось «ничто». Первозданный свет, в котором еще ничего не успело родиться. И эта анестезирующая улыбка – «все хорошо, все уже хорошо…»

Впервые в жизни меня накрыла паника, и я едва удерживалась от того, чтобы броситься и прижаться к Дрейку.

Он будет мне сниться ночами, этот Аид. И его беспечность, когда уже не страшно; анальгин в ауре, свет ламп в операционной, растворяющийся в ушах звук аппарата, измеряющего пульс. «Все уже хорошо»… «Нож всажен, ранение получено, тебе пора к источнику – я провожу»… Вот что означал его взгляд.

– Нет…

Кажется, я даже произнесла это вслух, потому что Дрейк повернулся, посмотрел на меня внимательно, а после прочистил горло и вернулся к беседе.

Никогда больше не посмотрю в глаза этому Аиду. Упаси Господи, как говорится.

Но остался еще четвертый…

А вот он радовал глаза: вихрастый, бородатый, кудлатый. Удивительно теплый, большой и «родной» – Ллен Эйдан. В нем ничто не выдавало опасности, наоборот, казалось, он залетел сюда случайно. Откуда-нибудь с пасеки или леса, где собирал грибы. Эдакий накачанный «лесоруб» в клетчатой рубахе, с веселыми глазами и удивительно приятным голосом, который я пока услышала дважды – при ответах: «Ясно, шеф» и «Это должно сработать, будем следить».

Как этот самый Ллен Эйдан, от которого не исходило ровным счетом никакого фона, мог оказаться среди других? В этой самой клетчатой рубахе, плотных штанах с лямками и высоких сапогах. Это у него стиль такой?

В ответ на мое внимание Ллен лишь подмигнул – мол, все отлично, тоже рад с тобой познакомиться.

Я мотнула головой. «Этому» тут не место однозначно – не среди «волков».

«Волки» к тому моменту закончили совещание.

И лишь когда они покинули кабинет, я вдруг ощутила, что в первый раз за долгое время могу нормально и глубоко вдохнуть. Как водолаз, который вынырнул из глубины водоема, ей-богу.

* * *

– Зачем ты меня с ними познакомил?

– А тебе разве не интересно было?

Было. Но кто же знал, что они… такие.

– Этот Аид… Он мне ночами сниться теперь будет!

– А, Санара… Он прирожденный Стиратель, каких мало. Способен перекроить твою историю так, будто ты вообще не рождалась на свет. Убрать любой пласт информации из пространства, заменить его другим, поменять в твоем рождении родственников или друзей, например…

Какой славный парень! И почему мне не хочется с ним «водиться»?

– Он – ужасный!

Я сделала то, о чем мечтала – обняла Дрейка. Прижалась к нему в поисках защиты, вспомнила бьющий в нос запах невидимого анальгетика и зарылась носом в серебристую форму.