Игра. Реванш (СИ)

Увидев приближающихся полицейских, Круглов, стараясь не впадать в панику, поправил изгвазданный парик, придал страдальческое выражение злому раскрасневшемуся лицу, и, слегка ссутулившись, повернулся спиной к железнодорожному полотну, приготовившись к разговору с так некстати подоспевшей полицией. Собственно говоря, он плохо соображал, как он будет объяснять блюстителям порядка отсутствием документов, но отступать было некуда, а удирать, спасаясь бегством в данной ситуации самое глупое, что может позволить себе новоиспечённая мадам Васнецова.

«Что, самое глупое ты можешь сделать, если на тебя залаяла собака? Правильно, убежать! Никогда не бойся рисковать, Круглый!» — пришли на ум слова Алексея, и Виталий, сориентировавшись, мгновенно оценил обстановку, рассматривая приближающихся «ментов».

«Двое: пониже и посубтильнее явно стажёр, недавно окончивший школу МВД, другой долговязый, потрёпанный жизнью стопудняк дежурный по вокзалу, явный неудачник. Таких облапошить, как два пальца обоссать!»

Круглов одёрнул разодранную юбку, вживаясь в роль обиженный хулиганами старушки. Дежурный, в сопровождении лопоухого стажёра, неспешно приблизились к нему, старательно хмуря сердитые брови, всем своим видом инсценируя спектакль: «откройте, милиция». Виталию и одного взгляда хватило для того, чтобы сделать нужные выводы: скорее всего, оба полицейских ленивые увальни, совершали обход вверенной им привокзальной территории, и, конечно, в их планы отнюдь не входило составление протокола и разбирательство по делу известных всему микрорайону хулиганов, в энный раз изобидевших очередную залётную жертву. Разглядев на их лицах тупую печать беспросветной лени, Круглов плаксиво всхлипнул и, придав голосу трагическую дрожь, громко выкрикнул старушечьим фальцетом: «ОНИ УДРАЛИ, ВОТ ВЕДЬ БАНДИТЫ! ПОЕЗД-ТО МОЙ УШЕЛ! АХ ТЫ, ГОСПОДИ, ГОРЕ-ТО КАКОЕ!!!», для достоверности разводя руками в разные стороны, рисуя картину: «помогите, хулиганы зрения лишают!». Дежурный, вяло козырнув, махнул «корочкой» и уныло осведомился, сожалея о хорошо прожаренном куске бифштекса, ожидающем его в заботливо приготовленном супругой контейнере с домашним обедом:

— Ну что же, гражданочка, заявление писать будете?

Виталий понимал, что любой контакт с полицией чреват необратимыми последствиями: это в случае подлинности документов сотрудники железнодорожного вокзала связались бы с машинистом поезда и передали бы информацию о том, что в купе остался маленький ребёнок без присмотра; но в случае Виталия вмешательство со стороны органов может пагубно сказаться на судьбе не только самого Круглого, но и Паши, за жизнь которого Круглому придется держать ответ перед Смолиным и не дай Бог хоть один волосок упадёт с головы сына Алексея. Пропажа денег мало опечалила Круглова — всего-то тысяч двести, тогда как основная сумма была спрятана в потайном кармане пальто, оставшегося в купе, а вот отсутствие документов и, как следствие, изготовление новых, могло немного оттянуть сроки перелёта на Кубу.

«Отделаться от «ментов», остальное по ходу!» — решил он и, выдавив одинокую слезинку, прогундосил, проклиная полное отсутствие актёрских способностей:

— Да какое заявление, я только сошла с поезда, к племяшке приехала в Брянск, покупки зашла купить в ларёк, гостинцы, да пиво для мужа её, а эти как налетели на меня, побили вот, юбку изодрали, сумку украли!

— Ну-ну, — дежурный пошевелил гусарскими усами, с застрявшими на них хлебными крошками, — Значит, не будете заявление писать, протокол составлять? — без особого энтузиазма осведомился он.

— Да пошто мне протокол, — Круглов старчески покачал головой, тряся запачканным париком, — Документы у меня под юбкой, по привычке ношу, по-стариковски, а там денег всего-то тысячи две, да и не разглядела я их, голубчики.

Стажёр, подозрительно хмуривший брови, поинтересовался, пристально разглядывая нескладную фигуру замаскированного Виталия.

— А Вы, бабуся, я смотрю, каратэ владеете! Да и молоды Вы для старушки-то по возрасту, сколько Вам, нет же и семидесяти! Прыть, вон какая! Антон Петрович, надо бы у неё документы проверить!

Дежурный, зевнув, не смотря на отчаянное желание отправить придурошную старую вешалку восвоясие, вдруг воспылал служебным рвением, явно задетый предприимчивостью стажёра.

— Да, гражданочка, покажите документы!

Всё произошло в сотую долю секунды.

«Твою мать, паскуда!» — Круглый, засунув правую руку в разрез блузки, успел переферийным зрением произвести рекогносцировку: продавщица палатки, поспешно выставив табличку «технологический перерыв», быстренько слиняла, не желая давать свидетельские показания, на перроне — никого, около урны, свернувшись калачиком, спит беспродубным сном пьяный бомж. Перед глазами мелькнула картина — зал заседания суда, наряд конвойных, а через решётку в первом ряду заплаканное бледное лицо убитой горем матери, заслушивающий оглашение приговора.