Игра. Реванш

Зима круто развернулся, ссутулился и пошёл в сторону джипа, вдыхая полной грудью тёплый апрельский воздух. Кругом была редкостная благодать: радостно чирикали птицы, ласково припекало весеннее солнце; весна заявляла о своих правах, а следом за ней напирало пыльное и засушливое лето, но для Зимы не было места для подобных сантиментов. Сев за руль внедорожника, он включил «радио Шансон» и закурил, вспоминая своё знакомство со Смолиным.

«Держись, я тебя вытащу!»

Свободных мест для парковки у входа в клинику не наблюдалось, поэтому Дмитрию пришлось припарковать машину в нескольких метрах от станции метро «Чистый Пруды». Около кабинета двое мужчин дожидались своей очереди, но как только оттуда вышел предыдущий пациент, Зима властно махнул полицейской «ксивой» и беспрепятственно вошёл внутрь.

– Олег Ланчак? – скорее утвердительно, нежели вопросительно осведомился Зимовский, глядя в удивлённые глаза «лепилы».

– Да, Вы по какому вопросу?

– Выйдем, разговор есть!

– Но я не могу, у меня приём!

– И всё-таки Вам придётся выйти, – отрезал Дмитрий, помахав перед его носом «ксивой».

– Хорошо, если Вы так настаиваете…

– Куртку возьмите, – спокойно приказал Зимовский.

– Да, но…

– Поторопитесь.

Прихватив куртку, Ланчак извинился перед пациентами, закрыл за собой дверь на ключ и в сопровождении Зимовского вышел на улицу.

– Я не совсем понимаю, что от меня понадобилось органам, – недоумевал Ланчак. Он заметно нервничал, что не могло не укрыться от зоркого взора Зимы.

«Попадись он к гэбэшникам, раскололи бы его в два счёта!»

– Куда Вы меня ведёте? Собственно, могли бы вызвать повесткой! Простите, я не успел рассмотреть Вашу фамилию и должность?

– Ланчак, от тебя просто пасёт страхом! – презрительно прищурился Зимовский. Олег отшатнулся от него, как от прокажённого.

– Вы, не из полиции, – догадался он, отступая на шаг назад, но крепкие пальцы бульдожьей хваткой сомкнулись на его предплечье.

– Кто Вы?

– Иди спокойно, не дёргайся!

Ланчак шёл нервной прыгающей походкой, постоянно оглядываясь по сторонам. Зимовский недоумевал, что общего могло быть у Алексея с нерешительным трусливым Олегом. У автомобиля Зима распахнул дверцу джипа, ухарски подмигивая Ланчаку.

– Ну, что, красивая, поехали кататься?

– Я простой врач… – залепетал Олег, нехотя залезая на переднее сидение.

– Вы меня, наверное, с кем-то спутали…

– Не скули и слушай сюда, – процедил Зима, усаживаясь на водительское место, заблокировав двери.

– Тебе придётся прокатиться со мной в Оренбург.

– Куда? – Ланчак дёрнул закрытую дверь и затравленно прошептал, с мольбой глядя на собеседника.

– Ты слышал, – приправил металлом интонации Зимовский.

– Но… Послушайте…

– Алексей в большой беде…

– Я так и знал, – не дав договорить, Ланчак в изнеможении откинулся на спинку кресла. – Он… он… что, сбежал из тюрьмы?

– Пока нет.

– Так, сразу говорю, я пас…

– Ты меня не понял, – на губах Зимовского заиграла нехорошая ухмылка.

– Я не собираюсь уговаривать тебя. Тебе придётся прокатиться со мной в Оренбург.

– Но послушайте, как…

– Возьмёшь больничный.

– Но я…

– Рассчитаемся с тобой после. В накладе не останешься. Сможешь открыть собственную клинику.

– Да послушайте Вы, чёрт бы Вас подрал, у меня семья, и я не могу вот так подставлять под удар жизни…

– Пристегнись, – только и сказал потерявший терпение Зима, срывая джип с места.

Ланчак промычал что-то нечленораздельное и, застегнув ремень безопасности, обречённым взглядом уставился в окно.

* * *

Вот уже битых сорок минут полковник Белов вглядывался в фотографию гражданки Васнецовой, не находя ни малейшего сходства между ней и затерявшейся в Канаде Рязанцевой. Возможно, кое-какое сходство, конечно, прослеживалось, но разве что самое отдалённое. Наталья Васнецова оказалась этакой брутальной мадам, с тяжёлыми скулами, набрякшими веками, сосудистой сеточкой на щеках и подбородке, нависшими бровями, и коротко стриженными рыжими волосами. В глубине блёклых глазах Васнецовой отражалась такая вселенская печаль одиночества, что Павел невольно поёжился. Привыкшая к каторжному труду медицинской сестры в госучреждении, давно махнувшая на себя рукой женщина по природе своей не могла пуститься во все тяжкие, и уж тем более привлечь к своей персоне внимание такого мужика, как Смолин. Чем дольше всматривался полковник в фотографию Васнецовой, тем сильнее его одолевали сомнения. Никакой грим, пусть даже театральный, не мог превратить яркую броскую Рязанцеву в приземистую тётку с лицом, сохранившим следы юношеских прыщей. Так-то оно так, но не слишком ли неожиданно появление мадам Васнецовой в Чёрном дельфине?

Белов снова и снова просматривал её послужной список, а там, к слову заметим, было на что посмотреть: пять лет работы в психиатрической клинике, шесть в легендарной тюрьме «Бутырка», последующие три года по переводу в петербургских «Крестах».

– Не замужем, детей нет, лесбиянка…