Игра с огнем

– Буду помнить. – Она улыбнулась, чтобы не волновать Стаса.

Дверь открыла мама. Просто открыла и ушла.

Вера хотела сказать ей, что она вернула кольцо Стасу, и восстановить хрупкий мир, но тут вышел из комнаты отец, и вчерашний кошмар обернулся новой головной болью.

– Я видел, тебя привез Стас.

- Да.

– Значит, вы были вместе?

- Да.

– Ты могла хотя бы позвонить нам.

– Я не думала, что так поздно, – сказала Вера, взглянув на часы. Они показывали ровно час. Как в тот первый злополучный вечер.

– И он, надо полагать, тоже не думал об этом? Или ему было просто наплевать? Все, Вера, – не допускающим возражения тоном сказал отец. Все! Нам с мамой достаточно осенней эпопеи. Отныне я должен знать каждый твой шаг. Тебе ясно?

– Яснее не бывает. А тебе никто не говорил, что это прямое посягательство на частную жизнь? – заявила Вера, случайно вспомнив штампованную фразу.

– Мне не до этических дискуссий! – отрезал отец, настроенный очень решительно. – Пока ты живешь в моем доме, ешь мой хлеб, ты будешь придерживаться моих правил. И хватит нести этот бред о частной жизни, о совершеннолетии и об акселерации!

– Не смеши меня, папа, – возразила Вера, чувствуя, как в ней волной поднимается возмущение. – Все дело в Стасе. Тебе он не нравится это я могу понять. Но это не повод, чтобы мы с ним перестали встречаться. Еще свежи семейные предания, что ты тоже не понравился моим бабушке с дедушкой. Однако это не помешало маме выскочить за тебя замуж, едва ей исполнилось восемнадцать.

И Вера ушла к себе в комнату.

– Что на тебя нашло, Игорь? Хочешь совсем ее потерять? – донесся до нее расстроенный голос мамы, но больше она ничего не разобрала. Родители отправились в спальню, плотно прикрыв за собой дверь.

15

Вере всегда хотелось услышать тишину. И вот она ее услышала. В их трехкомнатной квартире улучшенной планировки стояла оглушительная, звенящая тишина. Если в ней и звучали слова, то только •по необходимости. Отец цедил короткие рубленые фразы сквозь зубы, появлялся дома поздно, ужинал и–уходил с газетой или документами в свою комнату. Телевизор практически не включался. Мама металась между двух огней. Ей было жаль дочь, но в то же время она целиком была на стороне мужа. И даже то, что эти три дня Вера послушно появлялась дома около одиннадцати, не улучшало их отношений.

Вера с трудом переносила напряженную атмосферу, она задыхалась в ней, и ингалятор здесь не в силах был помочь. Ей сейчас так нужен был совет подруги, но, как назло, Шурка куда-то исчезла, а с кем еще она могла поделиться? С Лизой? Лиза этого не поймет. У нее все просто: черное – это черное, а белое – белое, и никаких полутонов.

Единственное, что спасало, – это часы, проведенные вместе со Стасом. С ним Вера на какое-то время забывала о том, что между ней и родителями образовал ась полоса отчуждения, грозившая превратиться в пропасть. И вдруг Стас сказал, что теперь они реже будут видеться, потому что его отпуск закончился.

– Иногда приходится вкалывать до глубокой ночи, понимаешь?

Вера понимала, но от этого легче не становилось. «Может, Стас наказывает меня за долгие раздумья?» – пришло ей в голову, когда она услышала о том, что он выходит на работу. С того дня в его доме прошла почти неделя, Стас не раз приглашал ее к себе, но Веру что-то удерживало от этой поездки. А потом она одернула себя: «Да у тебя, девочка, паранойя! Просто у него действительно закончился отпуск».

В один из таких дней, когда Стас был занят, Вера решила навестить Шурку. Надо же, в конце концов, выяснить, где она пропадает и с кем? На ее звонок никто не отозвался. Вера поболталась по магазинам, купила себе мороженое, съела его и снова позвонила в дверь к Шурке. И опять неудача.

Пришлось поехать домой. На небе с утра собирались тучки. Москвичи и гости столицы с надеждой поглядывали на них, ожидая дождя. Все это время в городе стояла ужасающая жара, которая изрядно надоела. Вера тоже взглянула на небо, подставила ладошку, словно хотела, чтобы на нее упали первые капли, но вместо них на ее пальце приземлилась божья коровка.

«Надо же, какая красивая – красненькая спинка в черную крапинку», – подумала Вера и огорчилась: когда же она перестала замечать такие милые вещи? Случайно вспомнилась детская присказка: «Божья коровка, улети на небо, принеси мне хлеба, черного и белого, только не горелого». Почему божья коровка должна приносить хлеб? И почему он может быть горелым? Разве на небе пекут хлеб, который может подгореть? От этих незатейливых мыслей настроение у нее странным образом улучшилось.

– Вера! – окликнул ее знакомый голос. Она остановилась, обернулась.

– Привет, Нил.

– Привет.

Заметив его расстроенное лицо, Вера спросила:

– Ты что такой хмурый?

– Я только что к тебе заходил, – ответил Нил невпопад. – Тебя не было дома.

– Логично, – сказала Вера. – Если я здесь, то дома меня нет.

Шутка не возымела действия.

– Вера, нам нужно поговорить. – Голос Нила тревожно дрогнул.

– Это касается Стаса. – А-а-а, – отозвалась Вера.

«И ты туда же», – говорил ее взгляд.

– Это очень серьезно.