Игра с огнем

– И мы, – хором отозвались близнецы.

На лице Маши был написан явный страх, но она тоже кивнула.

– А ты придешь?

Как ни странно, этот вопрос Яне задал не Ваня, а сам Шурка. В его глазах Яна внезапно увидела затаенную надежду на то, что она не откажется.

– Конечно, – заверила она.

* * *

Домой Максим вернулся только в седьмом часу утра. Было бы лето – уже начало бы светать. Но на дворе стояла мрачная осень, солнце едва ли покажется даже днем, поэтому было еще совсем темно, тротуары пусты и безлюдны, не светились в домах окна.

В доме Соболевой они провозились почти до пяти часов. Сначала патологоанатом никак не мог дозвониться до своего помощника, чтобы забрать тело, потом криминалист Ирина долго ходила по комнатам, хмурясь и никому ничего не объясняя. Чтобы не тратить время на дело, которое все равно не ему расследовать, Максим, заручившись разрешением следователя, отправился осматривать машину Инги. В глубине души он мог себе признаться, что в некотором роде завидовал тем, кто остался в доме. Завидовал и отчаянно хотел быть на их месте. Как бы ни убеждал себя в обратном, а по прошлой работе он иногда скучал. Только едва ли признался бы в этом кому-то другому. Да и себе не стоило.

В машине не нашлось ничего интересного: в бардачке несколько пачек салфеток, сухих и влажных, две пары солнечных очков, инструкция к автомобилю и косметичка, в которой лежали самые обычные женские вещи. Салон выглядел чистым и опрятным, никаких следов борьбы или беспорядка, указывавшего бы на то, что Ингу силой вытаскивали из машины. На заднем сиденье Максим обнаружил небольшой фирменный пакетик из магазина, в который он заходил в Алексеевске, а в нем – те самые запонки и зажим для галстука. А вот сумочки не было. Наверное, Инга взяла ее с собой. Это и правильно: ни одна женщина не выйдет из машины без сумочки, а тем более в таком районе.

Пока все сходилось. Инга Подгородцева вчера – то есть к этому моменту уже позавчера – поехала в Алексеевск, чтобы забрать подарок для мужа. Около четырех часов после полудня покинула магазин, возможно, зашла куда-то пообедать… Кстати, надо попросить Подгородцева раздобыть выписку с ее счета, чтобы узнать, где именно она была. Наверняка Инга платила не наличными, а картой. К убийству Соболевой эта информация едва ли имеет отношение, а вот к исчезновению самой Инги – вполне может. Вдруг официанты ее вспомнят и скажут, была ли она одна или с кем-то встречалась? Что если у нее был, например, любовник, у которого она может сейчас прятаться? Или подруга, о которой не знал муж? Правда, ни Виктория, ни вторая лучшая подруга Инги о третьей ничего не говорили, но даже лучшие подруги не всегда все знают. Но вот с мэром этими мыслями лучше не делиться.

Когда Максим вернулся в дом, оставшиеся там стояли с крайне озадаченными лицами и смотрели на Ирину, а та казалась растерянной и возбужденной одновременно. По раскрасневшемуся лицу было понятно, что она пыталась доказать мужчинам что-то такое, с чем они никак не могли согласиться.

– Что случилось? – мгновенно заинтересовался Максим.

Следователь хмуро посмотрел на него и ничего не ответил. Ирина тоже молчала. Сказал Дима:

– Ирина утверждает, будто в доме нет вообще никаких отпечатков пальцев.

– Немного не так, – поморщилась Ирина. – Есть несколько отпечатков на ручке входной двери и отпечаток ладони на стене в гостиной. Принадлежат одному человеку, но не Соболевой. И все.

– В смысле все?

– В прямом. Весь дом стерилен, как операционная. Гостиная, спальня, кухня. Все предметы, поверхности. Поверь, я тут все облазила. Ни одного самого старого отпечатка, ни даже фрагмента.

Максим непонимающе нахмурился, краем сознания отмечая, что теперь у него такое же лицо, как и у остальных. Предположим, Инга – или кто-то другой – вошла в дом, увидела на полу мертвую знакомую, от неожиданности схватилась за стену. Тогда найденные следы – ее. Предположим, убийца – если это убийство – заранее надел перчатки. Что было бы логично и предусмотрительно. Предположим, Соболева никого не водила к себе домой. Но где, черт побери, ее собственные отпечатки?

– Как такое может быть? – глупо спросил Максим.

– Кто знает? Даже если бы убийца тут все протер, что-то – да осталось бы. Весь дом он бы месяц намывал, – мрачно отозвался Александр Семенович, а затем повернулся к Диме. – Позвони Степанову. Пусть трупу пальцы откатает. Может, у нее какое-нибудь редкое генетическое заболевание, и нет вовсе никаких отпечатков? Кто-нибудь знает, такое вообще бывает? – Он обвел взглядом всех присутствующих, но никто не ответил.