Игра с судьбой

Грейв стал еще краснее и показал ему средний палец. Ларк потрепала его по руке, но при этом хихикнула.

– Похоже, я не понимаю, в чем дело, – сообщила я ей. – О какой ночной смене идет речь?

– Ну, мы… всего лишь иногда выбираемся наружу по ночам, – объяснил Грейв, беспокойно озираясь. – Пожалуйста, никому не рассказывай.

Я сделала вид, что запираю губы на замок и выбрасываю ключ. Все трое выглядели так, будто у них упала гора с плеч. Я снова окинула взглядом класс.

– А где, собственно, Винсент, Регина и близнецы?

Никсон хрюкнул и скрестил руки на широкой груди.

– Они заняты в студенческом совете. Регина болтает о чем-то на срочном собрании по поводу кризиса, – сказал он, и все закатили глаза.

– Здесь всегда какой-то кризис, – буркнул Грейв.

– Вот как.

Я пыталась выставить свое разочарование от отсутствия Винсента не таким заметным. В этот момент в класс вошел доктор де ла Руа и, откашлявшись, пожелал всем доброго утра. Студенты вяло ответили на приветствие, и тут вдруг мои виски снова пронзила острая боль.

– Ах… – Я зажмурилась, и в голове внезапно раздался щелчок. Комната, казалось, опрокинулась, и я уцепилась за край стола.

– Элис? Все в порядке? – Озабоченное лицо Ларк оказалось у меня перед глазами, и я выдавила из себя улыбку.

– Да, я… да, – пролепетала я.

Было непохоже, что ее удалось убедить, но я отвела взгляд и уставилась на доктора де ла Руа, который как раз собирался раздать листы с заданиями. Я снова все вспомнила. Вчерашний день, тест и свои размышления о Честерфилде.

И с каждым возвращающимся воспоминанием возрастал мой ужас.

Как я могла забыть все это? Что, черт возьми, здесь не так?

Глава 9

Занятия пронеслись в мгновение ока, и к концу дня я знала, по крайней мере, две вещи: во-первых, что доктор де ла Руа – лучший учитель, который у меня когда-либо был, а во-вторых, что я, вероятно, недалека от потери рассудка.

Снова и снова я ловила себя на том, что разглядываю Ларк, Грейва и Никсона, в то время как смутное чувство, что здесь что-то чертовски не так, росло во мне, как мерзкий червь, проникающий в мозг и пожирающий его.

В Честерфилде жила какая-то гниль. Но я не могла сказать, что это.

Когда остальные говорили и смеялись, то выглядели совершенно нормальными. Однако время от времени, когда они чувствовали, что за ними никто не наблюдает, мне казалось, что я вижу нечто странное, вспыхивающее в их глазах. Что-то дикое, темное.

Вечером я пропустила ужин, вернулась в свою комнату и, совершенно измученная, рухнула на кровать, смяла подушку и упала в нее лицом. Если Честерфилд действительно был школой для сумасшедших, мне нужно было это знать. Я имела право узнать.

Я никому не рассказывала ни о пауках, ни о том, что могу разговаривать с котом. Никто здесь не знал, что случилось со мной полгода назад у ворот Сент-Беррингтона. Тогда почему я здесь очутилась?

– Ты устроила себе вечеринку жалости, человечек?

– Блин! – Испугавшись, я подняла голову, а затем разочарованно поморщилась. – Не мог бы ты мне поведать, что я должна сделать, чтобы ты перестал разговаривать?

Сидевший на подоконнике Карс элегантно прыгнул ко мне на кровать.

– Понятия не имею. Украсть для меня банку тунца из кухни?

– Честно? – глянула я на него с надеждой.

Карс, по-королевски сидевший передо мной, словно меховой шар, бросил на меня пренебрежительный взгляд.

– Нет, но тогда я, по крайней мере, был бы сыт.

– Ты… – Я подняла палец и помахала им. – Знаешь, кто ты? Ты…

– Благородный? Всезнающий? Трехсотлетний и способный избавить тебя от всех твоих проблем? Герой твоих эротических фантазий?

– Что? Нет! – Я в ужасе уставилась на Карса, в то время как он самодовольно подергивал ушами.

– Вначале они всегда отрицают это, – промурлыкал он.

Я не могла не закатить глаза.

– Тебе триста лет? Ты что, издеваешься надо мной?

Карс пошевелил хвостом.

– Поскольку за триста лет ты первая, кого я теоретически мог бы обмануть, я исключительно честен. – В его голосе звучала гордость.

Я прикрыла глаза. Итак, все, я сдаюсь. Я обхватила руками подушку, в попытке хоть как-то удержаться во всем этом хаосе.

– У тебя что, нервный срыв? – спросил Карс скорее заинтересованно, чем обеспокоенно.

– Если только небольшой. – Я устало положила подбородок на колени. Даже голова казалась тяжелой. Слишком тяжелой от всех мыслей, и чувств, и от всего остального.

– Ты быстро и часто дышишь. Хочешь, я найду тебе бумажный пакет? На всякий случай. Может быть, мне удастся его быстро догнать или подползти к нему… это у меня инстинкт.

– О, заткнись, Карс, – Я дотронулась до него. – Мне не нужен пакет! Мне нужны… Ответы! Я хочу знать, что здесь происходит. Почему вы задаете мне вопросы о диссоциативном поведенческом расстройстве? Меня считают сумасшедшей? Все студенты здесь сумасшедшие? Похоже, почти так оно и есть.

Карс весело посмотрел на меня.

– О чем ты думаешь, человечек?

Я фыркнула.

– Я думаю, что мир сошел с ума, и я единственная нормальная!

Карс уставился на меня, и мне показалось, что его глаза горят в свете наступающих сумерек как жидкое золото. А шерсть сияла, будто только что выпавший снег.